– Ну, может, у кого-то просто лопнуло терпение?

– Это вряд ли. Следуя твоей же логике, в таком случае убийство было бы тщательнейшим образом спланировано и подготовлено. Не было бы необходимости в спешке что-то искать и «зачищать концы».

Вадик не сдавался:

– А по логике любовница должна была бы оказаться первой в списке посещаемых, а мы застали у нее гостей только на четвертый день. Нонсенс!

– Потому что не знали о ней! Круус никогда не впутывал ее в свои проблемы и сохранял эту связь в секрете. Вышли на нее, скорее всего, после того, как стали разбираться с возможными адресами пересылки информации. Вот тут и всплыл номер ее мобильника.

– А знаешь, командир, – в разговор вмешалась Алексеева, – здесь, в Эстонии, закон очень ревностно охраняет частную жизнь. Совсем не так просто, как, например, у нас, получить доступ к почте или звонкам гражданина.

– Правильно, Галчонок! Нужно решение независимого суда. Или…

– Национальная безопасность! – выпалил Аракчеев. – Значит, это – КаПо!

Талеев повернулся к безмолвствующему Снайпу:

– Вот и пригодились твои профессиональные наблюдения за действиями «спасателей» в квартире сестры журналиста.

– Да, это, безусловно, операция чекистов. Ну то есть…

– Понятно! Чекист – везде чекист.

– Зато в сквере и дома у Трийну работал, скорее всего, криминал.

– Откуда же у них такое навороченное оборудование в машине?

– Откуда, откуда… одолжили! Вместе с обслуживающим персоналом.

– Вот это-то и настораживает. Значит, Круус серьезно зацепил интересы такой группы людей, которые и криминалом управляют, и госструктурами манипулируют. – И совсем тихо Гера добавил: – А может, не группы, а человека…

– Ну-ка, ну-ка, командир, поделись своими догадками.

– Нет, ребята, пока никаких догадок. Появились смутные подозрения, которые рано озвучивать. – Он поднял вверх ладонь, прерывая недовольный ропот. – Но такой уровень как раз и мог заинтересовать Куратора. Я отправил в Центр фотографии из мобильника Эне Трийну. Это наш главный козырь и улика. Посмотрим, что скажут эксперты.

– Патрон! – Ожидать чего-то, сидя на месте, было не в характере Вадима. – Ответа можно еще сутки или двое прождать! А у нас уже есть один конкретный адресок, по которому определенно нужно наведаться.

– Это ты о деревенских родственниках Крууса? – Гера задумался. – Согласен, не вижу причин откладывать.

Аракчеев радостно потер руки:

– Тогда мы прямо с утреца… – Он посмотрел на своего молчаливого друга. Снайп кивнул. – А там и до Палдиски можно прокатиться. Точно говорю: билетик тот в кармане не просто так завалялся!

– Господи, Вадька, сколько лет тебя знаю, а все такой же неугомонный! – Талеев покачал головой. – Интересно, когда ты в цирке выступал, как тебе удавалось под барабанный бой неторопливо метать кинжалы в свою очаровательную помощницу?

Вадим хмыкнул, опустил глаза в пол, а потом искоса посмотрел на Гюльчатай. Та, не сдерживаясь, улыбалась во весь рот.

– Ну, чего смеешься?! Подумаешь, чуть-чуть поэкспериментировал…

– Ребята, я чего-то не знаю, да? – поинтересовался Талеев.

Вадик совсем надулся и проворчал:

– Галка, не смей!

Но остановить развеселившуюся девушку было уже невозможно.

– Понимаешь, командир, я как-то посетила питерский «Цирк на Фонтанке». Исключительно, чтобы лично лицезреть единственного и неповторимого, – она рукой указала на Аракчеева, – так, по крайней мере, называли его в афишах, в грандиозном и уникальном номере «Дом летающих кинжалов»…

– Галина!!!

– Я что-то не так излагаю? – невинно поинтересовалась Гюльчатай. Вадим лишь обреченно махнул рукой. – То-то! Тем более что номер действительно великолепный. И апофеоз: под куполом цирка в луче прожектора полуобнаженная красавица распята на большом деревянном круге, а балансирующий на канате маэстро с расстояния десятка метров…

– Тринадцать с половиной, – уточнил Аракчеев.

– …начинает метать в нее большие и тяжелые кинжалы. Публика замирает, барабанный бой… Слышен свист летящего кинжала… Потом глухой удар, когда он с силой вонзается в толстое дерево… Публика разом облегченно выдыхает… Всем понятно: кинжалы самые настоящие! И вновь дробь… свист… удар… И так двенадцать раз! На минимальном расстоянии от беззащитного девичьего тела острые ножи образуют замкнутую линию! Честно признаюсь, я тоже замирала и облегченно вздыхала каждый раз. – Алексеева и сейчас перевела дыхание. – Это, так сказать, «утвержденный план» номера. Но в тот именно раз наш неугомонный и торопливый друг решил, видимо, ускорить процесс. «Чуть-чуть поэкспериментировал». Думаю, подавляющее большинство зрителей не обратило внимания на новации исполнителя, но мне сразу стало как-то не по себе, когда я увидела, что после восьмого кинжала великий маэстро берет ножи в обе руки! Тут он на секунду задумался, а потом уверенно добавил еще по одному смертоносному орудию в каждую руку!! А еще я успела перехватить взгляд его распятой жертвы… Знаешь, Вадька, ты – гад! Эти полные неподдельного ужаса глаза девушки еще долго будут меня преследовать.

– А какой великолепный финал получился!

– О да! Молниеносный взмах обеих рук – и все четыре кинжала одновременно вонзились точно в предназначенные для них места.

Аракчеев гордо оглядел всех собравшихся:

– Такого не выполнял никто в мире!

Гюльчатай уже не улыбалась.

– А бедную девчонку ассистенты выносили с арены на руках…

– Под шквал аплодисментов!

– …потому что, когда из-под купола опустили вниз деревянный круг, она была в глубоком обмороке! Если бы не удерживающие ее веревки…