— И чем это обернулось для вас? — поинтересовалась я.

— За нами потянулись последователи, но мы этому противились. Мы всегда кочевали, поэтому не привлекали внимание других Мастеров. Мы не хотели воевать за территорию, и не хотели преклонять колени перед другими вампирами. Единственное, чего мы хотели, чтобы нас оставили в покое.

— У вас были последователи, которые убили двух полицейских офицеров. А один из них собирался убить свою бывшую беременную жену, когда мы его остановили.

— Вы хотели сказать — убили, — уточнил Вайскопф.

Я кивнула:

— О'кей, да, убили. Но если бы выбор стоял между ним и беременной женщиной, которая ничего не сделала, кроме того, что бросила своего жестокого экс муженька, я бы сделала то же самое.

— Как и мы, — подтвердил Вайскопф. — Спасти женщину и нерожденное дитя это правильный поступок.

Я не смогла удержаться, чтоб не нахмуриться:

— Рада, что вы это заметили.

— Не надо так удивляться, Анита Блейк. Мы верим в насилие только, чтобы спасти невинных. Мы не абсолютные пацифисты.

— Спасибо, что сказали, — сказала я.

— У нас, как и у любого человеческого лидера, есть последователи, но мы не заставляем их нам поклоняться. Мы не заставляем их приносить нам клятвы, и очень осторожно используем каждое слово.

Я покачала головой:

— Вайскопф, Мастер Вампиров осуществляет контроль над низшими вампирами просто находясь рядом с ними. Здесь что-то вроде сверхъестественных феромонов.

— Вы лжете, — сказал он, и это прозвучало так уверенно.

— Неужели вы не понимаете, как один Мастер Города узнает о появлении другого на своей территории. Они чувствуют это.

— Но ваш Жан-Клод не почувствовал нас.

Я попыталась придумать безопасный ответ.

— Это означает, что ваш Бенджамин очень древний и очень могущественный вампир.

Допустим, что он и правда, не пытался заполучить контроль над другими вампирами. Допустим, что он честно верит, что просто разговаривал с ними, рассказывал им, что они достойны того, чтобы быть свободными от Мастера.

— Это все, чего мы хотим — для нас и для них. Свободу после столетий правления диктаторов, неужели это такая ужасная цель?

— Нет, — ответила я, и действительно в это верила. — Нет, Вайскопф, это прекрасный идеал, на самом деле прекрасный.

Теперь настала его очередь удивиться:

— Не ожидал, что вы согласитесь.

— Я просто полна сюрпризов, — заметила я.

— Мне следовало догадаться об этом, Анита Блейк.

— Анита, — сказала я, — просто Анита.

— Ваша дружелюбность меня не обманет, — сказал он.

— Я просто устала слышать, как вы называете меня Анита Блейк. Я чувствую себя провинившейся школьницей перед учителем.

Он улыбнулся и кивнул:

— Понимаю. Что ж, хорошо, Анита, и благодарю, что разрешили перейти на «ты».

— Не за что. Значит, вы со своим Мастером решили попытаться освободить младших вампиров из под контроля Мастера?

— Точно.

— Я верю, что вампиры — это люди, Вайскопф, иначе бы я не встречалась с ними; и не была влюблена в одного или двух.

— Тогда как ты можешь продолжать их казнить?

Я вздохнула, почувствовала, как ссутулились мои плечи, и заставила себя снова сесть прямо.

— Вообще-то, какое-то время у меня был моральный кризис.

Находившийся рядом со мной Дольф, шевельнулся. Невольное движение. Я боролась с тем, чтобы не взглянуть на него, и продолжать удерживать свое внимание на мужчине передо мной.

— Значит ты веришь, что ты должна их убивать?

— Иногда, — ответила я.

— Постоянно, — поправил он.

Я покачала головой:

— Я видела какие ужасные вещи совершают вампиры. Я ходила по комнатам, затопленным кровью их жертв так, что хлюпали под ногами ковры, а воздух пропах сырым мясом.

Он вздрогнул от услышанного.

— Не думаю, что можно считать убийством зачистку животных сотворивших такое.

Он посмотрел на свои руки, покоящиеся на столе, и снова на меня:

— Я понимаю. Например, пытавшийся убить свою жену Борэс, совершил ошибку и должен был быть остановлен.

— Именно, — подтвердила я.

— Ты бы убила человека, совершившего ужасные злодеяния?

— Уже, — сказала я.

Вайскопф глянул на Дольфа:

— А твои коллеги-копы знают об этом?