Эри закатила глаза, приложила пальцы к губам. Перси пробормотал Фините Инкантатем.

– Лисон, прости, что даже с твоей суперметлой тебе так… не везет, – издевательски сказала Поттер. – Рон, спасибо, солнце мое, что придержал этого героя. Нев, это ведь действительно моя вина, чем ты недоволен?

– З-зачем ты это сказала? Н-нас все равно не оставят в покое, а теперь и тебя б-будут шпынять! – У Невилла на щеках горели красные пятна, он явно был недоволен собой – что позволил Рону удержать себя, не вылез с самоуничижительной речью.

– Ну и что? – пожала плечами Эри. – Подумаешь, с меня уже пятьдесят снимали, и ничего.

– Это д-другое… и зря ты начала ругаться, ведь ни Лисон, ни Маклагген не виноваты…

– Хорошо-хорошо, – беззаботно сказала Эри. – Пошли, нам еще до теплиц добираться.

– Эри, – подала голос Грейнджер, она нервно моргала, пальцы, сжимавшие сумку, дрожали. – Спасибо…

Поттер холодно посмотрела на нее:

– Я всего лишь исправляла свою ошибку, и сделала бы это для любого. Не принимай это на свой счет.

Рон хлопнул ее по плечу, на Грейнджер он даже не посмотрел:

– Гриффиндор! Молодец, Эри. Я бы тоже так поступил.

Эри кивнула, улыбнулась ему, и первокурсники вышли из Большого Зала. Гермиона шла за своими бывшими друзьями – на два шага позади, как бы с ними, но отдельно. Невилл притормозил, поджидая ее, что-то тихо сказал. Эри видела это краем глаза, но не стала останавливаться. Пока ситуация ее полностью устраивала.

Честно говоря, ее наглое выступление было абсолютно безопасным. Большинство однокурсников, за исключением злобных тупиц типа Маклаггена и отдельных пристрастных личностей вроде Лисон, восприняли ее слова как проявление истинного гриффиндорского духа. Не бросать друзей в беде, благородство и взаимовыручка… Конечно, не избежать неприятных слов, но в целом ее будут уважать еще больше. Гриффиндор! Как легко с ними играть, манипулировать ими, как просто! Другой причиной была трезвая мысль, что, если она промолчит, то может потерять Лонгботтома, а то и Уизли тоже. Пусть они останутся с ней, не уйдут, но человек, брошенный в такой ситуации, запомнит это навсегда. А теперь все замечательно: и сама чистенькой осталась, и эти двое смотрят на нее, как на прямую наследницу Годрика.

Третья причина была изощренно-садистской. Всем, кроме эмоционально глухого Рона, видно, что Грейнджер сходит с ума от вины и стыда – а теперь эти чувства станут еще сильнее. Пусть страдает!

Но была еще одна причина, в которой Поттер сама себе не признавалась. Сегодняшняя речь впервые донесла до окружающих распределение ролей в их квартете. Лонгботтом и Грейнджер – подчиненные, а не равные, раз она их защищает и берет ответственность на себя. Может, словами это никто не сформулирует, но на подсознательном уровне поймут. Эри начала приучать Львов к этой мысли. Успешно приучать, кажется.

Невилл Лонгботтом много что не любил в жизни. Визиты в Сент-Мунго. Запудренные бабушкины слезы после этих визитов. Полеты на метле. Профессора Снейпа. Ничего не понимать на уроке. И еще – когда друзья ссорятся.

Негласный бойкот, объявленный Гермионе, вызывал у него отчетливое ощущение, что он застрял между мельничными жерновами, которые медленно-медленно начинают крутиться, перемалывая кости в мелкую крошку. Невилл даже немного завидовал Рону, для которого все было просто: Грейнджер не права, ату Грейнджер! Сам он понятия не имел, что делать. Да, конечно, Эри обиделась, да, Герми ошиблась – но зачем ТАК?

Невилл и Гермиона направлялись к хижине лесничего – профессор Макгонагалл сообщила, что отработка будет у Хагрида. Интересно, что придется делать?

– …Я пытаюсь придумать, что было бы хуже, чем это, – пропыхтела Гермиона. Она раскраснелась и немножко повеселела – низменный физический труд заставил моральные терзания отойти на второй план.

– Если бы тут б-был Снейп и комментировал? – с сомнением предложил Невилл.

Гермиона фыркнула.

Они находились в конюшне, но лошадей не было и в помине, зато отчетливо пахло их, так сказать, отходами жизнедеятельности. Эти самые отходы провинившиеся первокурсники должны были убирать – без магии, просто лопатами. Мантии пришлось снять, а Хагрид выдал им по паре огромных галош, иначе обувь была бы погублена.

– В этой… школе… магии… и волшебства, – энергично сказала Гермиона, орудуя лопатой с каждым словом, – …я только и делаю, что уборку. Суди сам: после тролля пришлось мыть туалет, потом мы с тобой котлы чистили у Снейпа, а теперь это! – Она с отвращением огляделась по сторонам. – Авгиевы конюшни…

– Хагридовы конюшни, – рассеянно поправил Невилл. – Так и есть. Помнишь, он сказал, что собирался взять нас в Запретный лес?

– Лучше бы в Запретный, мы ведь так и не побывали там, – проворчала Гермиона. – Жаль, что передумал.

– Хагрид ведь сказал, почему. Это слишком опасно, даже вместе с ним.

– Но почему? Тот человек, который убивает единорогов, может напасть на нас?

– А, ты же не знаешь… убить единорога – значит погубить свою душу. Этот тип действительно опасен, он может нас прикончить просто потому, что проходил мимо, а не из-за какой-то причины.

– Если меня убьют, мне будет все равно, по причине или нет… Почему он не может просто нацедить крови, как в донорском центре, зачем он их убивает?