— А вы-то чего не померли? — нахмурился Гошка, краем глаза наблюдая, как растет гора хвороста под Любкиными ногами.

— А я на ней не играл, не умею, — усмехнулся старик. — Я ею только владею. И даю ей время от времени прогуляться.

— Значит, вы с ней живете вместе. Сколько она, столько и вы, — догадался Снежкин, с любопытством разглядывая помолодевшее лицо.

— Правильно, — кивнул бывший старик. — Только об этом никто не должен знать. Ведь желающих обрести бессмертие слишком много.

— Не говори с ним, мальчик, — слабо отозвался Юстин. — Его слова яд. Этот яд много лет назад попал мне в уши, и теперь я обречен на тысячелетние мучения. Помнишь, мой бывший друг? — Юстин поднял бледное исцарапанное лицо.

— Хватит разговоров! — отвернулся от него старик. — За дело! Эй, дайте огня!

Гошка оглядел зал. Воинов здесь было немного. Но даже с одним Снежкин не справился бы, с голыми руками против железных мечей не ходят. Если он сейчас кинется освобождать Любку, то его быстренько привяжут к тому же столбу. Юстин сидел безучастный ко всему. Видимо, это не первое в его жизни сожжение.

Что делать? Что делать?!

— Они же призраки, — сам себя уговаривал Гошка. — Их нет. Они пятьсот лет как сгнили в своих могилах…

Слова звучали неубедительно.

Парнишка, что подкладывал под Кондрата дрова, ленивой походкой подошел к стене, вынул из гнезда факел.

— Священника бы им, — произнес один из воинов. — Грехи отпустить.

— На небе им все простится, — отрезал старик. Парень с факелом пошел обратно. Движения его стали заторможенными, словно кадры в замедленном кино. Факел горел так же неспешно.

«Валерка! — мелькнуло в Гошкиной голове. — Если он умрет…»

Этого только не хватало! Видимо, Гребешкову стало совсем плохо, раз «изображение» растягивается.

Издалека раздался длинный протяжный звук скрипки.

«Жив еще!» — обрадовался Гошка, но тут же пожалел о своей радости.

Все вновь задвигались с нормальной скоростью. Пламя в факеле вспыхнуло. Парень бодрой рысцой побежал к костру.

Звук прервался. Реальность снова застопорилась. Парень замер, не добежав до костра двух шагов.

— Я же говорил, — поднял руку Юстин. — Дети — существа непредсказуемые!

Старик недовольно свел брови и быстро пошел из зала.

Гошка бросился к Любке.

— Георгий! — От переживаний этого дня Кондрашова совсем потеряла силы.

— Хватит реветь, — оборвал ее Снежкин, усаживая на пол около стены. — И перестань звать меня Георгием! Гошка я, поняла?

Любка закивала так активно, что казалось, у нее оторвется голова.

— Играй! — послышался раздраженный голос старика.

— Ты не отобрал скрипку? — Руки и ноги у Любки затекли, поэтому Гошке пришлось ее стаскивать на себе.

— Отберешь ее! — Снежкин опустил тяжелую Кондрашову на пол. — Я ему руку вывихнул. Он не должен играть.

Протяжный звук повторился. Парень с факелом добежал до костра и тут остановился, открыв рот.

— Ведьма! — ахнул он, роняя факел в костер. Солома тут же занялась. Веселый огонек пробежал по сухим палочкам, взлетел вверх к поленьям.

Среди воинов раздались одобряющие возгласы.

— Мы сгорим! — От ужаса к Любке вернулись силы. Она вскочила, готовая бежать отсюда подальше.

— Да отстаньте вы от него! Не видите, человеку плохо!

Этот крик перекрыл все другие звуки. В зал вылетел старик и плашмя упал на спину.

— Привязались к человеку! Ему и так плохо!

На пороге зала появилась разгневанная Наташка. Волосы у нее на голове воинственно топорщились во все стороны.

— Кажется, я вас где-то видела, — посмотрела она на старика. — Ну да… — вспомнила девочка свои видения в трамвае. — Так вот откуда все это?

Быстро окинув взглядом помещение, она ушла в коридор, но сразу же вернулась, волоча по полу Валерку. У Гребешкова не было сил идти самому.

— Да отдай ты ее!

Легким движением Наташка отобрала у Гребня скрипку.

— И долго вы тут собираетесь сидеть? — повернулась она к стоящим у костра ребятам.

— Ми, ля, ре, соль, ми, — пробормотала Любка ноты из записки.

— Ты чего? — испугался за нее Гошка. — Совсем с крышей распрощалась?