В заключение обращения говорилось: как убеждены авторы, президент России не может подписывать договор, не познакомив с его окончательной редакцией население страны и не дав ему убедительного ответа на все вопросы; более того, никто не вправе на десятилетия вперед решать судьбу народов, не получив их ясно выраженного согласия на это. Авторы обращения требовали, чтобы основные условия, на которых Россия будет готова вступить в новый Союз, были вынесены на всероссийский референдум.

Двумя днями позже с аналогичным обращением к Ельцину выступил Координационный совет «Демократической России». Он предложил российскому президенту два варианта действий: один - когда гарантировалась бы долгосрочность договора и второй - подписание договора на ограниченный срок (до одного года). По первому варианту необходимо обсудить договор в российском Верховном Совете (собственно говоря, этого требовали и сами депутаты); исключить из договора любые положения, которые противоречат Декларации РСФСР о государственном суверенитете; установить такой порядок, чтобы договор одновременно подписывали как минимум Россия, Украина, Белоруссия и Казахстан, то есть самые крупные республики; определить механизм выхода из СССР; не допускать в Союз те республики, где нарушаются права человека. По второму варианту предлагалось, подписав временный договор, провести выборы в Учредительное собрание, которое и определило бы окончательную судьбу Союзного договора.

Ельцин ответил лишь Афанасьеву, Боннэр и другим. Его ответ был опубликован в той же «Независимой газете» 13 августа. Начал он с того, что дружески попенял авторам обращения: вот, мол, «со столь уважаемыми и хорошо знакомыми» ему людьми ему приходится вести диалог через газету.

«Достаточно близко зная друг друга, - писал Ельцин, - мы могли бы найти более удачную форму дискуссии. Даже нынешняя моя занятость не была бы препятствием для личной встречи... Но, думаю, ими ставилась иная задача: обратиться к демократической общественности с призывом склонить президента РСФСР к отказу от подписания нового Союзного договора». Но он, Ельцин, не собирается этого делать.

По словам Ельцина, в обращении к нему присутствует некий подтекст: мол, подписание нового Союзного договора ставит под сомнение суверенитет России.

– Хочу заявить, - возражает на это Ельцин, - нет и еще раз нет! Напротив, до тех пор, пока договор не заключен, Россия будет оставаться заложницей центральных структур. Можно ли не замечать, сколь тяжело сегодня дается нам каждый шаг на пути обретения подлинного суверенитета? Будем реалистами: союзные ведомства добровольно, без соответствующего правового давления не отдадут нам свои функции. Они будут использовать любую возможность, чтобы сохранить контроль над потенциалом России.

Если согласиться с тем, что предлагают авторы обращения, придется, как пишет Ельцин, не только отложить подписание Договора, но и начать работу над ним «практически сызнова». «Лучшего подарка союзной бюрократии просто не найти!»

По словам Ельцина, он как президент буквально каждый день ощущает: чем дальше мы будем жить без нового договора, тем дольше продлится диктат союзных ведомств. Ельцин заверил: с его подписанием Россия не потеряет ни толики уже отвоеванного суверенитета - напротив, обретет реальные права в проведении самостоятельной внутренней и внешней политики. В частности, договор в корне изменит положение в сфере экономики, позволит перевести «под российский флаг» все предприятия и организации, действующие на территории России (за исключением некоторых, которые по логике договора «отойдут» к Центру) и двинуть наконец вперед экономическую реформу. Ельцин сообщил весьма важную вещь: президент СССР заверил его, что после подписания Россией Союзного договора он издаст Указ о переходе всего экономического потенциала России под юрисдикцию республики. Если же что-то помешает Горбачеву выполнить свое обещание, тогда такой Указ подпишет он сам, Ельцин, как президент РСФСР: «Новый Союзный договор делает такой шаг вполне правомерным».

Хотя Союзный договор из-за путча и не был подписан, Ельцин после его подавления действительно за своей подписью издал этот самый указ о переходе предприятий, расположенных на российской территории, под юрисдикцию России, - опираясь на ту самую договоренность с Горбачевым.

Что касается того, вправе ли он, Ельцин, подписывать договор, никогда и никем не обсужденный, российский президент напомнил, что обсуждений было достаточно. Кроме того, проект Союзного договора был опубликован, и каждый гражданин России мог с ним ознакомиться. Правда, тут Ельцин схитрил: опубликован все-таки был не тот проект, который собирались подписать. Через два дня в печати появится и этот, последний, однако времени на его обсуждение уже не будет (точнее, не было бы - государственный переворот вообще снял этот вопрос).

Ельцин напомнил также, что в июне российский Верховный Совет, обсудив проект, принял решение: «Признать возможным подписание договора о Союзе Суверенных Государств с учетом внесенных Верховным Советом РСФСР изменений и дополнений». Ельцин утверждал, что «подавляющее их число, было принято и нашло отражение в окончательном тексте договора.

– А разве ничего не значит, - патетически восклицал Ельцин, - его обсуждение и одобрение парламентами всех республик (исключение - Украина, наметившая рассмотрение на начало сентября), выразивших желание войти в новый Союз?

Однако мы видели: во время новоогаревской встречи 23 июля все замечания и поправки республиканских парламентов были выкинуты в корзину, после чего республиканские лидеры вернулись к тому варианту, к которому они пришли 17 июня.

Дальше опять шла патетика:

– Мы, члены Государственной делегации России, идем к подписанию нового Союзного договора, убежденные в правильности этого шага. Думаю, что за последние годы это самый значительный шаг на пути к процветанию России. Не сделать его - значило бы обмануть всех россиян, уставших от ожидания перемен. Не уверен, что граждане России согласятся терпеть наши политические споры, от которых жизнь легче не становится.