Предупреждение серьезное. Ультимативное. Взрывное. Прежде всего, как уже сказано, обращенное к Украине и Казахстану. Смотрите, если вздумаете выходить из Союза!

А что будет, если они все-таки вздумают? Война? Возможно, и война. Распад империй, разделение государств почти всегда сопровождается войнами. У всех есть какие-то территориальные претензии друг к другу. По-другому почти никогда не бывает.

На первый взгляд, непонятно, почему столь важное заявление было поручено сделать второстепенному лицу, пресс-секретарю. Почему его не сделал сам Ельцин или кто-то близкий ему по рангу? Но загадки тут особой нет. Начать с того, что к этому времени Ельцин уже не раз выступал с заявлениями противоположного свойства: дескать, никаких территориальных претензий у нас ни к кому нет. Так, всего лишь десять дней назад, 17 августа, в Алма-Ате он категорически осудил требования парламентской группы «Союз» пересмотреть российско-казахстанскую границу и отстранился от претензий «союзников» на Крым. Его тогдашние слова: «Если перекраивать границы, конца этому не будет, будет вражда и кровь». Что верно, то верно. Однако не все в российских коридорах власти были согласны с этим. Кое-кто уговаривал президента изменить свою вегетарианскую позицию - кое-кому претензии все-таки можно было бы предъявить, какие-то земли действительно искони принадлежали России и были от нее отторгнуты лишь благодаря злому умыслу или просто неряшливости большевиков, в свое время «нарисовавших» границы так, а не этак; ну, а кроме того, возможно, убеждали Ельцина, угрозу территориальных претензий можно использовать как рычаг давления на соседей: если выйдите из общего союзного государства, кое-что мы попросим вас вернуть, если же останетесь с нами в Союзе, можете спать спокойно.

Возможно, Ельцин пошел на компромисс с уговаривающими его - вот, мол, пусть пресс-секретарь заявит о возможных претензиях. Пустим такой пробный шар. Посмотрим на реакцию. В случае чего заявление можно будет дезавуировать.

Впрочем, уже на следующий день, 27-го, Ельцин и сам сделал аналогичное заявление, причем ДВАЖДЫ - на встрече с Горбачевым, Назарбаевым, Акаевым и на отдельной встрече с Назарбаевым. Позиция российского президента: вопрос о пересмотре границ будет ставиться лишь по отношению к тем республикам, которые выходят из Союза ССР; в отношениях же с союзными государствами Россия остается приверженной принципу неизменности существующих границ.

Эти противоречивые заявления Ельцина той поры вполне отражают колебания, которые он тогда испытывал - и по территориальным, и по многим другим вопросам. Он словно бы забыл, что всего лишь год назад подписал с Украиной и Казахстаном соответствующие договоры, где черным по белому было записано, что «стороны… заявляют об уважении территориальной целостности друг друга».

Реакция тех, кому были адресованы «пробные шары» - Вощанова и самого Ельцина - оказалась предельно резкой. Кравчук был возмущен заявлением кремлевского пресс-секретаря (в нем ведь прямо говорилось о претензиях России на Крым и Донбасс), в Киеве начались митинги протеста, а всегда дружески расположенный к Ельцину Назарбаев прислал ему телеграмму, где сообщал, что и в Казахстане «начал набирать силу общественный протест с непредсказуемыми последствиями».

Возникшую напряженность усиливали также речи других российских, достаточно высокопоставленных, деятелей. Например, московский мэр Гавриил Попов в своем телевыступлении 27 августа предложил отчленить от Украины в пользу России, кроме Крыма и части Левобережья, еще и Одесскую область с Приднестровьем. Эту же мысль он повторил на следующий день в разговоре с репортерами в Берлине.

Подобные речи также не прошли мимо внимания республиканских лидеров. Они не могли не связывать их с общими настроениями в российском руководстве.

Ситуация сложилась такая, что и дальше осложнять неожиданно обострившиеся отношения с двумя самыми крупными, после России, республиками Ельцин посчитал делом неполезным, да, наверное, для него и неподъемным. Решил дать задний ход. По поручению Ельцина вице-президент Александр Руцкой слетал в Киев и Алма-Ату и подписал там и там коммюнике, в которых подтверждались подписанные ранее договоры между Россией и каждой из двух «обиженных» республик. В этих договорах (с Украиной - от 19 ноября 1990 года, с Казахстаном - 21 ноября того же года), еще раз напомню, содержались слова о взаимном уважении территориальной целостности.

В сущности, почти вся история человечества - это кровавая борьба за территории. В большинстве случаев люди, которые не могут поделить между собой тот или иной кусок земли, берутся за оружие. Но здесь произошло исключение из правил: Ельцин не захотел крови, без боя уступил спорную землю. Благодаря этому его решению - к которому он пришел не сразу, не без колебаний, - война была предотвращена. Одни скажут ему спасибо, другие станут проклинать. И проклятиям этим – задарма отдал такие великолепные куски земли русской! – не будет конца. С ними Ельцин уйдет в могилу, они же будут преследовать его и после смерти. В глазах «державников» это навсегда останется одним из главных исторических преступлений «царя Бориса» перед Россией.

Ряд российских деятелей, в том числе и демократов, вообще выказывал озабоченность стремлением «братских» республик к скорой независимости и, соответственно, к разрушению общего государства, независимо от пограничных проблем. Некоторые полагали: прежде чем разделяться и разбегаться, надо повсюду покончить с коммунистическими порядками, заложить хотя бы основы демократии. Так, Анатолий Собчак, выступая 26 августа на сессии Верховного Совета СССР, заявил, что, по его мнению, сначала надо «снять пудовые гири с ног страны», ликвидировать «пережитки коммунистических структур», и только после этого думать о независимости.

В общем-то, рациональное зерно в таком рассуждении имелось. Но оно носило главным образом теоретический смысл. Кто бы на практике, да еще в короткие сроки, сумел установить демократические порядки в таких республиках, как Азербайджан, Туркмения, Узбекистан, Таджикистан… да и Казахстан, и прочие республики? А времени ждать, пока все подтянутся к общему демократическому знаменателю, не было. Не говоря уж о том, что и в принципе - так сказать, для обозримого будущего - такая задача представлялась достаточно утопической. Еще и теперь, спустя двадцать лет, на бывшей территории СССР, за редкими исключениями, что-то нигде особо не видится четких демократических преобразований. Ох, как далеко почти повсюду до демократии! Ох, как долго пришлось бы ждать, пока она наступит на всей бывшей советской территории!