Какой именно из этих двух вариантов «выгорит», должно было стать ясно по мере развития политической ситуации. Думаю, в ту пору Ельцин и сам точно не знал, чему отдать предпочтение.

Идея, согласно которой создание нового Союза надо начинать с образования небольшого ядра с последующим пополнением, будет в дальнейшем периодически выныривать на поверхность, вызывая раздражение Горбачева. Пока наконец не материализуется окончательно в декабре 1991-го в Беловежье.

Ощущение такое, что в тот момент Горбачев вообще не очень хорошо себе представлял, в какой, собственно говоря, исторической точке находится возглавляемое им государство. Из его высказываний а той поры явствовало, что он по-прежнему - за социализм, только гуманный, демократический. И - в мировом масштабе.

Это вызывало в памяти прежнюю утопическую идею большевиков о мировой революции («Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем…»), хотя Горбачев, разумеется, не это имел в виду.

Помощник Горбачева Георгий Шахназаров записал свой разговор с Горбачевым, состоявшийся 5 декабря и продолженный 7 декабря. Оценивая тяжелую - в том числе и для него самого - обстановку в стране, Горбачев, тем не менее, выразил уверенность, что «главное дело нами сделано и назад пути уже нет». По словам Горбачева, теперь «вся проблема в том, насколько болезненно пойдет дальше».

Шахназаров в основном поддакивает шефу, впрочем, вставляя при этом некоторые предостережения и осторожно - подсказки.

« Шахназаров. Согласен с вами. «Историческая идея» ваша воплощена, процесс преобразования приобрел необратимый характер, но надо бы довести его до возможно большей зрелости. Иначе действительно могут быть различные потрясения. Примеров в истории много, когда ход реформ осложнялся донельзя, если реформатор по тем или иным причинам отстранялся от дела.

Горбачев.Это верно. Да я и не думаю складывать руки. Будем бороться до конца. Только я ни за что не встану на путь применения силовых методов, к которым многие меня сейчас подталкивают. Это был бы конец всему.

Шахназаров.Измена той самой идее, ради которой вы все начали?

Горбачев.Именно. К этому, к диктатуре, авторитаризму, меня никто не принудит. Лучше подам в отставку».

Хотя разговор происходит тет – а-тет, Горбачев, по-видимому, догадывается, что рано или поздно его слова попадут в печать, и его кредо - к силовым методам, к диктатуре, к авторитаризму его никто не принудит - останется в анналах истории.

Но Шахназаров снова услужливо подсказывает:

– А решительные меры под эгидой и с благословения Съезда, Верховного Совета? От них похоже не уйти.

Горбачев согласен:

– Это другое дело. Все должно быть в рамках законности и демократии. Ты ведь знаешь, Георгий, это для меня не просто слова, а твердое убеждение, жизненная идея, как вы, политологи, выражаетесь.

Вот так, есть «силовые методы», а есть «решительные действия». Горбачев против первых, но допускает вторые.

Между тем, как стало известно позже, примерно в это время, в декабре 1990-го, зам начальника Первого главного управления КГБ Жижин и помощник первого зама председателя КГБ Егоров по указанию председателя КГБ Крючкова начали разработку плана по введению в стране чрезвычайного положения.

Наверное, какие-то элементы этих разработок будут использованы и в событиях, которые вскоре, в январе, развернутся в Прибалтике, и позже, в августе, в Москве. Знал ли Горбачев об этих мероприятиях внутри крючковского ведомства? Сие неизвестно. И от январских, и от августовских действий вроде бы подчиненных ему силовиков Горбачев отстранится.

7 декабря Шахназаров сообщил Горбачеву, что американский журнал «Тайм» назвал его «Человеком десятилетия». Реакция Горбачева была исполнена пафоса:

– Бери другой масштаб! Дело не во мне, но масштаб у этого дела (перестройки.
– О.М.) вселенский. Ведь речь о том, что мы и страну перевернули, и Европа уже никогда не будет такой, какой была, и мир не вернется к старому. А новизна двоякая. Это - гуманный демократический социализм и общечеловеческая цивилизация. Так что наша новая революция оказалась и на сей раз не только национальной, российской, но и всемирной. По крайней мере положили начало мировой перестройке.

Вот так. Раньше это называлось «мировая революция», теперь – «мировая перестройка». Хорошо хоть не кровавая, не «на горе всем буржуям».

Временами, как видим, у Горбачева прорывались поистине глобальные честолюбивые мечты. Хотя, если брать конкретно тот момент, это был момент для них совсем не подходящий. Страна была в тупике, перестройка, даже и в пределах Союза, явно пробуксовывала, – что уж тут замахиваться на мировой масштаб!

Единственное утешение для ее автора и инициатора – разве что вот это звание «Человек десятилетия», полученное от авторитетного журнала. Звание, полученное, конечно, вполне заслуженно: не было в мире в минувшие десять лет более значительной личности, чем Горбачев.