— Особенно если он примерно представляет, когда должен был быть срок, — улыбнулся Макс. — Ты молодец, что поторопилась. Это дает нам время на размышление.

— Да, за тем исключением, что регистрировать ее я буду примерно в правильный срок.

Макс кивнул, но старался не встречаться с ней взглядом:

— А что, если ты зарегистрируешь ее как Мак-Адам?

— Ты имеешь в виду, мне поменять фамилию, или что?

— Нет. — Макс повернул голову и пристально посмотрел на нее. — Я хочу сказать, что я мог бы на тебе жениться.

На мгновение мир остановился. Элли закрыла глаза и медленно их открыла — просто чтобы убедиться, что случайно не провалилась в параллельную вселенную.

— Э-э-э… ты действительно только что сказал, что мог бы на мне жениться?

— Ага.

— Чтобы Мышонок носила твою фамилию?

— И ты. Тебе ведь тоже понадобится новое имя. Ну и я сам его тоже не лишаюсь. Вообще, идеальный подарок, если поразмыслить.

— Но только это разрушит твой статус холостяка. — Из уст Элли вырвался нервный смешок. — Я же вижу, как на тебя медсестры смотрят. Тут довольно много разочарованных даже твоим притворным браком. Представь, что будет, если ты действительно женишься.

— Эй, а я что, жалуюсь? — Он широко улыбнулся. — Честно говоря, я рад возможности быть недоступным. Для меня это будет достижение — побыть холостяком какое-то время.

— Какое-то время? Это слишком размыто, тебе не кажется? Как долго, ты думаешь?

Макс снова посерьезнел:

— Столько, сколько понадобится. Сколько времени тебе нужно, чтобы привыкнуть к материнству, как ты думаешь? Найти свое место и наладить жизнь?

Элли молчала. Будущее представлялось огромным и пустым. Единственная цель, которую она могла видеть перед собой, — это заботиться о дочери и ее безопасности.

— Полгода? — предположил Макс. — Может, год?

Элли все еще молчала.

— Представь себе, что это страховка, — предложил он. — Просто подумай об этом. Предложение в силе, а я ничего не предлагаю, если не готов принять последствия.

Он поднялся, а Элли смотрела на его руки, пока он поднимал Мышонка. Одна рука придерживала попку, а другая головку, бережно защищая шею. Он перемещал ее так аккуратно, что она даже не шевельнулась во сне.

— Мне пора идти, — тихо сказал он. — Я оставляю тебя с именинницей, но позже вернусь. Мы поговорим, когда у тебя будет возможность все обдумать.

Оставшись одна, Элли аккуратно спустилась с кровати. Нужно было положить Мышонка назад в колыбельку, но вместо этого она начала бродить по палате.

Обдумывая.

— Что ты сделал?

Оператор компьютерного томографа бросила внимательный взгляд на двух докторов перед экранами, на которых вот-вот должно было появиться изображение шеи и головы пациента.

— Мы сейчас начнем, я только посмотрю, как там Стивен, — нервно произнесла она и нырнула за стеклянную перегородку, где две медсестры готовили к обследованию подростка.

— Я предложил Элли выйти за меня, — спокойно повторил Макс. — Ничего особенного.

— Ты что, издеваешься — ничего особенного? Жениться?

— Тихо, не кричи. Предполагается, что я уже на ней женат. Как только мы оформим документы, все будет по закону. Дело только в имени. Ей нужно другое имя. И ребенку тоже. Я просто не хочу, чтобы ее обозвали какой-нибудь Джонс.

Однако Рик не улыбнулся:

— Ты ведь небось собираешься это свое имя и на свидетельстве о рождении поставить?

Макс пожал плечами:

— Я и так уже зашел далеко, так почему бы не зайти еще чуть дальше.

Рик слегка присвистнул:

— Девочка вырастет в уверенности, что ты ее биологический отец!

— Не обязательно. Я уверен, что Элли скажет ей правду, когда она достаточно подрастет, чтобы понять. Да и вряд ли она меня запомнит. Речь лишь о коротком периоде времени. Пара месяцев — и мирный развод.

— А через пятнадцать лет? Что, если подросток, о котором ты и думать забыл, появится у тебя на пороге, потому что никто не озаботился рассказать ей правду? Тогда что?

Макс на мгновение замолчал. Он никогда не забудет о Мышонке. Никаких шансов.

— Я скажу ей правду.

— И своей жене и троим детям, которые у тебя, вполне возможно, к тому моменту будут, тоже не забудь! А то мирный вечер дома может полететь к чертям.

— У меня не будет жены и троих детей, — уверенно произнес Макс. Не потому ли, что картина вырисовывалась крайне неприятная? Какая-то пока еще незнакомая женщина. Младенцы. Бог мой, того, что он прошел за последнюю неделю, достаточно, чтобы на какое-то время он и думать не мог о детях. А возможно, и навсегда.