– Я никогда не пожалею о том, что было между нами, ни о едином мгновении. Ты даже не представляешь, как изменила мою жизнь.

– Твоя жизнь – это твое искусство.

– Теперь ты моя жизнь.

Он поцеловал ее глубоко и страстно, и Маргарита ответила ему с тем невинным пылом, который до сих пор лишал его самообладания. Сколько бы они ни занимались любовью и как бы в этом ни изощрялись, Рафаэль с изумлением понимал, что, в отличие от других женщин, Маргарита его не пресыщала. Ему не хотелось выстраивать вокруг своего сердца защитные стены, чтобы не дать ей завладеть им. Напротив, каждый день она удивляла и радовала его, затрагивая те струны его дупло, которые были раньше надорваны или недосягаемы вовсе. Думая об этом и скользя взглядом по ее роскошному телу, Рафаэль чувствовал, как на него накатывает новая волна желания.

– Если ты когда-либо передумаешь, – произнесла она с трогательной искренностью, – если тебе придется выбирать между мной и искусством, я тебя пойму. Я видела, как много оно значит для тебя.

– Этому не бывать, – торжественно произнес он. Слова его прозвучали как клятва. Рафаэль держал ее руки между своими ладонями, сложенными в молитвенном жесте. – Ты оживила для меня мое искусство, понимаешь? Ты дала мне сил, когда мои были исчерпаны. Я не знал, как и для чего писать. Любовь моя, говорят, у писателей были свои музы. Если это так, то я обрел свою собственную. Эта муза – ты.

Он неожиданно отстранился, потому что страсть торопила его не овладеть ею, но запечатлеть такой, как она была в тот миг. Он прошел через всю комнату к своему альбому с эскизами, схватил новый мелок и начал рисовать ее, лежащую перед ним в соблазнительной позе.

– Разве ты не довольно меня рисовал? – улыбнулась она. Ее тело было расслаблено, а улыбка манила и очаровывала.

– Не могу остановиться, – хитро улыбнулся он и показал, как она должна положить руку между слегка раздвинутыми ногами, одно колено чуть согнуто, глаза смотрят прямо на него, без тени смущения. – Господи, какая красота!

– Какая непристойность! – тихо засмеялась она – Как ты можешь писать тела бесстыдно обнаженных женщин?

– Но ты же не просто обнаженная женщина! Ты – воплощенное вдохновение! Если меня кто-нибудь когда-нибудь спросит, то это – классический образ… образ… – Он задумался, чтобы подобрать точное слово. – Я знаю, образ Венеры, богини любви! А Рим весьма благосклонно воспринимает изображение обнаженного женского тела, если оно вписывается в античную мифологию! Ты сама об этом знаешь!

– Нет! – смеялась она. – Откуда мне знать?

Рафаэль снова откинул мелок и, подойдя к ней, стал медленно ласкать ее тело, целуя ноги и внутреннюю сторону бедра. Когда он дошел до треугольника шелковистых волос, Маргарита откинула голову и закрыла глаза наслаждаясь прикосновениями его языка к коже.

Пока он ее ласкал, она заметила надпись на одном из ее первых портретов. Слова были размашисто начертаны в самом низу листа. Она потянулась за ним и взяла его в руки.

– Что ты сделал с моим портретом?

– Я написал тебе сонет.

Она была искренне удивлена.

– Прочитаешь его мне?

– Ты не хочешь сделать это сама?

– Я хочу услышать его из твоих уст. Ты читай, а я буду смотреть на твой рисунок Пожалуйста, Рафаэль, прочитай!

Волнуясь, как ребенок на уроках риторики, Рафаэль взял у нее свой рисунок и положил себе на колени. Он еще раз посмотрел на Маргариту, потом перевел взгляд на слова, которыми попытался выразить свою любовь:

От чистой красоты твоей трепещет сердце,

Но кисть напрасно тщится.

Лишает сил любовь.

У Маргариты на глазах показались слезы.

– Как красиво.

– Это только первая строфа. Я написал ее, когда моя страсть была еще неразделенной.

– Лучшего подарка мне никто никогда не дарил и не подарит.

– Но я обязательно попытаюсь это сделать.

– Что бы ты мне ни преподнес, это не сравнится с тем, что исходит из глубин твоего сердца.

Никогда раньше он не встречал женщины, которая могла бы произнести подобные слова, тем более так, чтобы он в них поверил.

– Пойдем сегодня со мной, – неожиданно предложил он.

– В твой дом?

– Да. Побудь там со мной. Поговори, поужинай за одним столом. Я буду читать тебе книги, учить тебя. А потом ты проснешься в моих объятиях, и не надо будет никуда бежать с первыми лучами солнца. Там гораздо удобнее, чем здесь. У меня найдется комната и для Донато. Со мной живет всего один слуга.

– А твой помощник, синьор Романо? Разве он живет не у тебя?

Рафаэль совсем забыл об этом и, вспомнив, очнулся от мечтаний. Другая женщина… Страстно желая не упустить ни одного мгновения рядом с Маргаритой, он напрочь забыл о Елене и о своей вине за то, что между ними произошло.