Шрифт:
— И вы решили, что мы каким-то образом…
— Ну, вы еще скажите — «и вы поверили»? Я ни во что не верю, дорогой Ростислав Всеволодович, но очень хочу знать. Мало того, интуиция мне подсказывает, что часть трупиков — по крайней мере, часть, — не ваших рук дело. И мне очень интересно — если не вы, то кто же?
— Мне тоже интересно. И знаете, господин Цибуленко, к какой мысли я склоняюсь?
— Знаю. Даже озвучу ее: «Сергей Провокаторович Цибуленко убрал нескольких своих же „лишних людей“, чтобы иметь повод перейти к открытой войне с „Третьей Стражей“». Я угадал?
— Какая разница? Все равно мы…
— …На разных сторонах баррикад. А знаете, что пришло мне на ум? У вас трупиков не было в последнее время? В «Страже», я имею в виду. Ну, шел человек, шел, ему кирпич на голову упал — совершенно случайно. И совершенно случайно трещинки на кирпиче сложились в буковки… Ну, к примеру, «сегодня ночью вас должны убить».
— Трупиков, милостивый государь, нет! — отрезал Рэкки.
— Экие вы везучие! Ну, на нет суда нет. А кирпичик посмотреть дадите?
— Если вы что-то знаете…
— Ничегошеньки я не знаю. И только что убедился, что и вы — тоже ничего не знаете. А ведь это хороший повод…
— Для чего?
— Встретиться, выпить-закусить, обменяться мнениями — о своем ничегонезнании, например. Естественно, без лишних ушей и лишних сотрудников.
— У нас лишних сотрудников нет.
— Ну, и без нелишних — тоже, — голос Цибуленко стал почти что печальным. — Так вы согласны?..
— Где и когда?
— Ну вот, слышу речи делового человека, — удовлетворенно промурлыкал москвич.
Это кафе было словно специально придумано так, чтобы никто никому не смог помешать. Уютные кабинки могли вместить четырех человек, но собеседников было двое.
— Думаю, по рюмочке можно, — усмехаясь, говорил Цибуленко. — По рюмочке, по две… Полагаю, не думаете, что здесь нам поднесут отраву?
— Нет, я так не думаю, — спокойно проговорил Рэкки. — Но от спиртного откажусь.
— Не пей в доме врага своего? Но это — не мой дом. Ладно, очень обрадовались смерти Реброва?
На сей раз в голосе Цибуленко не было и тени напускной шутливости.
— Сказать по правде — очень. Хотя о нем давно никто ничего не слышал.
— Ну, было бы странно, если бы вы по нему объявили траур. Ладно, если не хотите — можете не говорить, где и как произошло покушение на кого-то из ваших? Или, на вас лично, Ростислав Всеволодович?..
— Нет, на меня никаких покушений не было, — Рэкки пришлось все же смириться с тем, что его враг будет называть его по имени-отчеству.
— Отрадно, отрадно, хотя здравствовать вам я не слишком желаю, — кивнул Цибуленко. — Хотя… Не стало бы вас, на вашем месте был бы кто-то другой — только-то и всего. Поймите, мы — народ достаточно мирный, нас почти все устраивало. И общая ситуация, и даже ваше существование. Вы разгромили питерское Сообщество? Что ж, неприятно, конечно, зато теперь оно потеряло автономию. А вот в этом ничего неприятного для меня нет… У нас — свое дело, у вас — свое.
— Давайте к делу, — напомнил Рэкки.
— Можно и к делу, — согласился Сергей Святославович. — Как я понимаю, почерк убийств — не ваш. Из этого делаю вывод — имеется третья сила. Возможно, это один человек, возможно — не один, и его цель — столкнуть нас лбами…
— Или — покарать тех, кого он выбрал.
— Ну, может быть, оно и так. Я бы и эту версию принял, если бы… Так что, ни на кого в «Третьей Страже» не было за это время ни одного покушения?
— А если б даже и было, что бы это поменяло…
— Это бы отменило версию о том, что кто-то решил покарать нас и только нас.
— Предположим, была одна неприятная ситуация, — проговорил Рэкки.
— Ну-ну, так я, в общем-то, и думал, когда звонил вам. Из морга звонил, между прочим. Лежит там одна ситуация — якобы, связанная с кислотой и ожогами. Ну, официальное следствие разочаровывать мы не станем. Смех сказать, мои определили то же самое! Но вы-то были в Дакии лет пятнадцать назад, совсем недавно, ваши воспоминания еще свежи…