— Да, я…

Хони замахнулся на Р’оук, но та, уйдя из-под руки, отвесила пинка под зад нерасторопному магу. Неожиданно резво Хони развернулся и схватил рубаху эльфийки. Вырваться ей не удалось. Но удалось вцепиться в него зубами. Мирное собирательство листиков было поспешно закончено. Парочка сцепилась, орала и визжала, кусалась и царапалась как пара помойных кошек в брачный период.

Драка закончилась с появлением магистра, причём, воители увидели учителя после того как очухались от Духовного удара, нанесённым самим магом.

Всклокоченные, помятые спорщики приняли более-менее вертикальное положение. Оба побитые, грязные, в траве, земле, в царапинах и ушибах.

— Вам ещё не надоело? А меня вы уже довели, — спокойно не повышая голоса, произнёс Учитель. — Пошли вон отсюда…

— Это всё она — Хони ткнул пальцем в физиономию эльфийки расцвеченную красными пятнами, грозящими в скором будущем зацвести всем фиолетово-зелёным спектром. Лицо Хони напоминало морду дикого тигра — такое же грозное и полосатое. Правда, полоски были алые и вспухшие, — Она мне руку прокусила.

— Надо рот прополоскать, а то пронесёт — огрызнулась противоборствующая сторона.

— Да у тебя сегодня не то, что во рту, в радиусе трех метров всё дохнет и это только от запаха.

— Рот закрой, зубы выбегут — не соберешь.

— Пошли вон отсюда — вкрадчивый тон Мага не произвёл должного впечатления. Парочка поглядывала друг на друга с азартом кулачных бойцов.

— До вас, что туго доходит! Сдулись отсюда оба, покуда не позамораживал вас всех к чёртовой матери. Одним идиотом больше, одним меньше…

Азарт улетучился.

Магов злить нельзя. Можно злить только Хони.

Ученики стояли пред грозным взглядом Магистра как два нагадивших и пойманных с поличным кота. Затем, не сговаривавшись, дружно, почти строевым шагом пошли в сторону дома обдумывать боевые действия и смывать фронтовую пыль (грязь, глину, листья).

Маг остался в одиночестве на лужайке, укатанной по всем правилам укладчиков мостовой.

Он глубоко вздохнул. «Может успокоительное? Или парализующее? Нет, но то. Яд? Если только в воспитательных целях… или для меня…»

Маг вскинул руки вверх, застыл за секунду, впадая в транс. Мысленно нащупал Силу. Силу природы. Резко опустил руки, скороговоркой читая заговор. С кончиков пальцев побежала зеленоватая волна Энергии, яркой у источника и бледнеющей с каждым отрезком.

— Замечательно, пара часов и всё в порядке — себе под нос сказал маг и пошёл по тому же маршруту, что и пара баранов, по недоразумению считающаяся его воспитанниками (или питомцами, что ближе, по сути).

Вдавленные в землю травинки начали поднимать покорёженные листики. Цветочки осторожно, не веря своему счастью, поднимали многострадальные венчики, встряхивали лепестками и быстро, пока привалила такая оказия, залечивали всё, что сломалось и отращивали то, что отломалось. Вскоре полянка приобрела вполне зелёный и жизнерадостный вид.

«Что-то как-то день не задался с самого начала» — размышляла Роук, рассматривая в мутноватое зеркало свою физиономию. Зеркало бесстрастно отразило мордочку с заострёнными ушками, на которой праведным гневом невысказанной агрессии, светились глаза. Точнее, светился правый глаз, а левый застенчиво прятался под припухшим веком, уже засиявшим лёгким синеватым оттенком.

Р’оук посмотрела на умывальник, задумалась.

«Так, надо почувствовать Суть воды»

Дыхание стало поверхностным, мышцы лица расслабились, на весь облик снизошло умиротворение. В фигуре ощущалось единение со всем миром сразу.

Глубокий вздох. Левая рука запястьем к солнечному сплетению, кисть перпендикулярна к предплечью, правая кисть плашмя прижата к груди ладонью наружу. Ритмичное бормотание. На последнем слоге взмах вперёд… Умывальник в труху, зеркало вдребезги. Вода не замёрзла, а даже наоборот. Вытекла…Обидно и местами больно.

Теория есть основа и опора практики. Но одно с другим не всегда совпадает. Поправки, погрешности, отклонения играют свою негативную роль. Даже беря это в расчёт все-таки да, теория и практика едины. Но бывают исключения из правил, которые не подтверждают, и не опровергают. Просто ставят в тупик.

В то время, пока Р’оук упражнялась в убийстве рукомойника, Хони избавлялся от боевых меток в меру способностей и возможностей.

Что удивительно, отметины зажили. Исчезла болезненная припухлость, струпы присохли и начали отшелушиваться, даже шрамы начали бледнеть на глазах. Но как всегда есть маленькое но. Хони стал гордым обладателем ярко оранжевых полосок, что ещё больше сблизило его с представителями семейства кошачьих.

Город Колтерн возник давно и стихийно. Особой красотой и разнообразием архитектуры город не отличался. Зато отличался обилием трактиров, борделей, бродяг, грязных улиц, сточных ям и других прелестей торговых городов. А ещё этот город очень сильно отличался от всех других — разношёрстностью населения и коренного, и залётного. Даже трудно утверждать, что Колтерн принадлежал какому-нибудь одному народу. Здесь царил дух ну если не единения рас, то, по крайней мере, более-менее мирного сосуществования. В таверне, без особого труда, можно было встретить коренастых гномов, пропивающих навар с продажи своих товаров, по соседству с долговязыми эльфами. Люди не гнушались торгом с амбалоподбными ограми, да в прочем торг в этом городе не прекращался никогда. Продавалось здесь всё: от древесины до золота, от доброй улыбки до податливого тела, за определённое количество золота можно даже было купить себе друзей, или нажить врагов. Купить можно было всё. И продать тоже.