– Значит, он действительно любил Шарлотту?

Марион игриво погладила мое колено своей атласной пяткой:

– Он ее просто обожал, дурачок. Она будто приворожила его, на других женщин бедный парень даже не смотрел. А вот Шарлотте Шарль был совсем не нужен, это и слепому ясно.

– Кто же ей был нужен?

Марион закурила и бросила на меня самый что ни на есть таинственный и многозначительный взгляд:

– Никому не скажешь? Хотя, какая разница, это ведь просто мои слова. Но я-то женщина и все сердцем вижу, меня не одурачишь.

Она выдохнула сигаретный дым и уставилась на меня круглыми блестящими глазами.

– И что ж ты увидела сердцем?

– Что Шарлотта влюбилась не в сынка, а в его папашу – в мсье Роже. Голову дам на отсечение!

Я замер с чашкой кофе в руке. Странные сны Шарлотты… Неужели человек с треугольным лицом и есть Роже Монтесье? Я неторопливо допил свой кофе и с деланным безразличием поинтересовался, как закручивался этот педофильный роман и как реагировал на него Шарль.

Марион озабоченно нахмурила лоб.

– Понятия не имею, что это еще за педофильные романы, но девчонка была влюблена по уши. Это было весной, когда мсье приболел и приехал на пару недель в Версуа. Шарлотта тогда вовсю крутила с Шарлем, все слуги знали, что она ночует у него. И вот однажды я вышла в свободную минутку покурить в саду и увидела, как Шарлотта идет по дорожке от ворот к дому. Вдруг она остановилась с таким лицом, ты не представляешь. Я проследила за ее взглядом – она смотрела на мсье, который сидел в шезлонге. Потом она повадилась играть с ним в теннис. Шарль прямо из себя выходил.

– Но ведь Шарлотта была еще ребенком. Вряд ли у них с Монтесье было что-то, кроме тенниса.

Марион выразительно хмыкнула:

– Вот уж не уверена. Однажды она пришла к нему в кабинет. Сказала, что хочет поговорить о деле, я слышала. Они закрылись едва ли не на полдня. А Шарль с горя так напился, что упал и уснул прямо в холле, можешь себе представить.

– И когда же все это происходило?

– Думаешь, я помню? Говорю, по весне, где-то в конце апреля. Было совсем тепло. Словом, незадолго до того, как Шарлотта утонула.

В этот самый момент ожил, заверещал мой сотовый. Марион немедленно состроила презрительную мину, оттопырив губу и пробормотав что-то в духе «мегера». Я глубоко вздохнул:

– Слушаю.

– Ален? Наконец-то. Куда это тебя занесло, пустился во все тяжкие?

– Я…

– Тебе напомнить, для чего ты сюда прилетел? Для того чтобы найти пропавшую девушку, а не подругу для постели. «Ангел»! Но это не мое дело. Мое дело – передать тебе слова Жака: Жосье убит, полиция работает на месте.

Голова у меня снова пошла кругом:

– Подожди, я не понял. Что случилось, почему Жосье…

– Вопрос не по адресу – я же сказала тебе, что полиция работает на месте – отправляйся туда и все узнаешь.

– А ты где?

– Я дома, естественно, ночь на дворе.

– Еще вопрос! Как прошло свидание с Жаком?

Соня произнесла длинную тираду, целиком состоящую из ненормативной российской лексики, завершив кратким:

– Не будь идиотом, Жак тебя ждет!

И дала отбой. Что было делать? Старик Жосье, как я и предполагал, что-то знал, за что и поплатился жизнью. Я наскоро простился с разочарованным ангелом и вышел в светлеющее утро Версуа.

«Полиция работает на месте». Не зная, где был убит бедняга Жосье, я мог бы интерпретировать эту единственную вразумительную фразу Сони как душе угодно, но, поразмыслив, решительно направился к трехэтажному дому на улице Дегалье. В самом деле, старик вел замкнутый образ жизни и большую часть своего свободного времени проводил дома, где его и было удобнее всего отправить на свидание с дочерью.

Городок был погружен в тишину. Первые лучи солнца золотили крыши домов, сероватый оттенок ночи неуловимо рассеивался, а небо нежно розовело. Жители Версуа мирно спали, наверняка и во сне улыбаясь друг другу, радостно махая ладошками: «Привет! Как дела?» Между тем ночью в этом мире благополучия и сердечности был убит человек – безобидный старик. Или не такой уж безобидный? Показалось мне в конце нашей единственной встречи, что он что-то знает или так оно и было? За считаные минуты я добрался до улицы Дегалье, свернул во двор знакомого дома.

Несмотря на ранний час, здесь было уже довольно оживленно: из окон, подняв жалюзи, озабоченно и в то же время с любопытством глазели жильцы, а во дворе стояли полицейский автомобиль, фургон судмедэкспертизы, спустя минуту после моего прихода отчаливший, и «Вольво» комиссара Танде, который мирно курил у дверей подъезда.

– Какая ночь, – меланхолично проговорил он, поприветствовав меня. – Все начиналось так прекрасно: теплый вечер, романтическое свидание, чудесный ресторан, где, знаете ли, на столиках вместо ламп горят свечи. Мы так чудесно танцевали! И вдруг – звонок на мой сотовый: комиссар, у нас тут труп. Представляете? Был час ночи. Пришлось отвезти мадемуазель Дижон домой, а самому отправиться на место преступления. Благо, для этого пришлось всего лишь пересечь дорогу.