А само заседание Бюро Президиума проведем в Кремле, в зале заседаний Политбюро и начнем его в 23.00. Согласны, товарищи?

Никто против этого, естественно, не возразил, только Берия что-то буркнул про себя: «Тайная вечеря — 12 апостолов во главе с Иисусом Сталиным».

У Сталина был тонкий слух, он услышал ворчание Берии, быстро уловил смысл сказанного и громко расхохотался.

— Получается, действительно по Евангелию… — И Сталин перечислил в алфавитном порядке фамилии «12 апостолов»: — Берия, Брежнев, Булганин, Ворошилов, Каганович, Маленков, Микоян, Молотов, Первухин, Пономаренко, Сабуров, Хрущев. — Придя в хорошее расположение духа, он сквозь смех продолжил рассуждение о «Тайной вечери». — Интересно, а кто же среди перечисленных «апостолов» окажется Иудой?

Вопрос сначала как бы повис в воздухе, но тут же все присутствующие почти в унисон заговорили, что такого предателя дела Ленина — Сталина среди названных лиц нет и быть не может.

На этом обсуждение вопроса, ради которого члены «четверки» были приглашены на экстренное судьбоносное совещание, было завершено. Сталин предложил на той же шутливой волне тост: «За успех нашего дела» и все дружно осушили фужеры с… виноградным соком.

На следующий день, в 23 часа все «12 апостолов» сидели за длинным столом по шесть человек напротив друг друга, на председательском месте сидел И.В. Сталин, который объявил повестку дня заседания, не удержавшись при этом от шутливого тона, назвав это собрание «тайной вечерей».

Перед ним лежала папка с бумагами, но он, практически не заглядывая в нее, начал свой доклад в форме беседы, предупредив участников совещания, что они могут в ходе его сообщения задавать уточняющие вопросы, тем самым определив формат совещания в виде застольной беседы. На столах в богатом ассортименте были поданы фрукты и соки, обещан был легкий ужин с последующим чаепитием. Сталин был в хорошем настроении, все располагало к конструктивному обсуждению вопросов, выносимых на совещание.

Прежде чем перейти к главному вопросу о предстоящей реформе политической системы страны, Сталин представил присутствующим П.К. Пономаренко и Л.И. Брежнева в их новом качестве, как кандидатов на два высших руководящих поста: Председателя Совета Министров и Генерального секретаря ЦК КПСС, соответственно.

Доклад вместе с ответами на вопросы участников совещания занял около 2 часов, после чего Сталин предложил сделать короткий перерыв, пригласив участников собрания поужинать, оставаясь всем на своих местах.

После ужина первым слово для выступления попросил В.М. Молотов, сославшись на недомогание, он действительно выглядел не совсем здоровым, часто кашлял. Похоже, был простужен, позже выяснилось, что у него началось воспаление легких.

Следом выступили «ветераны» бывшего Политбюро, долголетние соратники Сталина: Берия, Маленков, Ворошилов, Булганин, Микоян. Сталин внимательно слушал выступления, что-то помечал в своей знаменитой тетради в коленкоровом переплете, но с какого-то момента почувствовал, что не все слова выступающих, он четко улавливает.

Вот слово взял Л.М. Каганович, но Сталин не сразу понял, о чем тот говорит, ему кажется, что оратор как бы удаляется от него и его слова где-то по пути пропадают. Тут он поймал себя на мысли, что его голова низко опускается к столу и потому он не улавливает, о чем говорит Каганович. Встряхнув головой, как это делает вдруг задремавший человек, он обвел взглядом присутствующих и уловил какую-то тревогу в их взглядах. В этот момент, словно преодолев какое-то препятствие на своем пути, до него донеслись слова эмоциональной речи Лазаря Моисеевича. Он говорил, как всегда, громко, особенно когда ругал каких-то невидимых врагов. Он говорил о сионистском международном заговоре, о проникновении ядовитых зерен сионизма на нашу землю. О разгромленном ЕАК, лидеры которого вынашивали планы о переселении советских евреев в Крым и, само собой разумеется, о «деле врачей». О том, как весь советский народ клеймит этих «убийц в белых халатах», требуя их сурового наказания. Сталин отметил про себя, что Каганович сильно перегибает в своих обвинениях еврейской диаспоры, сбивается на антисемитские позиции. И вдруг он услышал совсем неожиданные обвинения в адрес всей еврейской нации, которая является, якобы, инородным телом в дружной семье советских народов. Сталин начал подниматься, чтобы пресечь поток ругательств, доносившихся с трибуны, резким взмахом правой руки в сторону оратора. Но взмаха не получилось, и в этот момент он услышал слова с трибуны:

— Я предлагаю поддержать идею товарища Сталина о переселении всех евреев Советского Союза на Дальний Восток, преобразовав Еврейскую автономную область в автономную республику со столицей в г. Биробиджане, увеличив ее территорию за счет Хабаровского края и Амурской области. Они хотели получить автономию в Крыму, так пусть получают ее на Дальнем Востоке.

Он продолжал говорить, но Сталин уже ничего не слышал, повалившись на руки окруживших его со всех сторон соратников. Только сейчас, оторвав глаза от текста своего выступления, Каганович понял, что со Сталиным случился удар, и «виновником» этого события, похоже, является он. Но ведь он хотел сделать своего рода сюрприз вождю, поскольку был убежден, что слухи о переселении евреев в Сибирь, на Дальний Восток инспирированы Сталиным, хотя на словах тот всегда поругивал «безродных антисемитов», предупреждая своих соратников, что борьба с сионизмом, никоим образом не должна свалиться в антисемитизм, который был чужд Сталину, как и любое проявление шовинизма и ксенофобии.

Сталина подхватили сидящие рядом с обеих сторон председательского кресла Берия и Маленков. Правая рука, которой он хотел как бы согнать с трибуны Л.М. Кагановича, безжизненно повисла, но голова его по-прежнему была устремлена в сторону уже замолчавшего оратора, и он перекошенным ртом пытался произнести какие-то грозные слова в адрес Кагановича. Но связанных слов не выходило, были всего лишь какие-то звуки: «и….и…дзз», «и…и…и…дза» и что-то близкое к тому. Надо полагать, что вождь бросил страшное обвинение одному из своих долголетних соратников: «ИУДА»!

Было ли выступление Л.М. Кагановича предательским по отношению к кумиру, которого он боготворил всю свою сознательную жизнь? Нет, конечно! Вот как косвенно оценивает роль «Иуды» на этом трагическом совещании сам Каганович. В уже упомянутом нами ранее сочинении В. Пятницкого «Заговор против Сталина», посвященном посмертной реабилитации своего отца, — видного революционера-интернационалиста Иосифа Пятницкого, приводится следующее, весьма многозначительное признание Кагановича.

Близкий друг автора книги взял интервью у Кагановича в пятидесятых годах, где-то после XX съезда КПСС, одним из заданных вопросов был следующий: «Как вы, будучи евреем, могли помогать Сталину в деле врачей?»