—Понимаете, — начал он, — мне нужно от вас еще кое- что.

—Что-то, что мы еще вам не предоставили?

— В это, наверное, трудно поверить, но так и есть. Я хочу встретиться с семьей человека, вернувшего мне жизнь, и в финансовом отношении сделать для них все, что смогу.

Сен-Пьер помолчала, а потом твердо сказала:

— Джозеф, надеюсь, вы в самом деле знаете и цените то, как терпеливо и терпимо к вам относились в «Уайтстоуне».

— Знаю.

— У нас права по всему миру на «Сару-9» и на все, что выходит из стен этой лаборатории, но мы позволяли вам хранить секреты своих методов. Мы знаем, что не все ем­кости с дрожжами в лаборатории используются для про­изводства лекарства.

— И я благодарен за...

— Джозеф, прошу, выслушайте меня. Терпение раз­работчиков и совета директоров «Уайтстоуна» не без­гранично. В наших соглашениях было сказано, что весь объем «Сары-9» для исследований здесь и в Европе мы получаем от вас. Вы можете возразить, что производите препарат быстро, но это не так. Каждый день задержки в поступлении этого замечательного лекарства на ми­ровой рынок оборачивается миллионными потерями. Я знаю, что деньги вас не интересуют, но подумайте о тех жизнях, которые мы тоже теряем. Нужно завершить процесс, Джозеф. Нам нужны микробы и источник ре­комбинантной ДНК, и нам нужны ваши записи, чтобы закончить клинические испытания и начать массовое производство. Обещаю, что мы объявим всеми миру о том, что вы — создатель «Сары-9».

— Вы же знаете, что для меня это неважно.

— Джозеф, я не могу понять, что вообще для вас важно. Если вы хотите, чтобы на рынке появилось ваше лекарст­во, которое может спасти жизни многих тысяч людей, тог­да вы должны предпринять какие-то шаги. Все сводится к этому. Вы хотите чего-то еще от «Уайтстоуна», мы хотим чего-то еще от вас.

— Точнее, пожалуйста.

—Хорошо. Если вдова вашего донора согласится, мы организуем для вас полет в Амритсар, чтобы встретиться с ней и, возможно, с ее детьми.

—А что требуется от меня?

—После вашего возвращения из Индии сюда прилетит группа исследователей из Англии и привезет оборудование для переправки клеточной линии на наше производство в Европе. Пока они будут здесь, вы покажете им свои записи — не те, фиктивные, которые вы так тщательно изготавливали, а настоящие. Мы заплатили достаточно много за все это, и настало время получить их в собственность.

—Вы можете удивиться, Элизабет, но я считаю, что сек­ретность, которой я окружил свою работу, не только оп­равдана, но и служит общим интересам. Поскольку я несу личную ответственность за все, то все и делалось по-мое­му, без привлечения множества помощников и без угрозы похищения материалов фармацевтическими фирмами. Но сейчас я согласен с вами — время секретов закончилось.

—Значит, мы договорились?

—Договорились.

—Спасибо, Джозеф, дорогой! Спасибо от всего мира!

Сен-Пьер обняла его и поцеловала в губы.

—Мы столько пережили вместе, Элизабет, — ска­зал он.

—Наша работа подходит к концу. Вы должны гордить­ся тем, что сделали, а я горжусь вами. Но сейчас мне надо немного отдохнуть, у меня сегодня работа в клинике. Да и у вас тоже.

—Я буду готов, — пообещал Энсон, делая замечатель­ный глубокий вдох.

Сен-Пьер вернулась в свою квартиру — небольшую комнату с душем в том же крытом коридоре, где нахо­дилась квартира Энсона. Ее раздражала эта тесная ком­ната и постоянно появлявшаяся на плитках пола в душе плесень, поэтому она старалась бывать здесь как можно реже, предпочитая свой элегантный дом на зеленом хол­ме в Яунде. Останется ли она в Камеруне после того как Хранители закончат работу с Энсоном, или нет, Сен-Пьер еще не решила. В любом случае ей полагались солидные премиальные, которые сделают ее состоятельной женщи­ной, а пакет акций в новой компании «Уайтстоун фар- масьютикалс» — просто богатой. Неплохой результат за несколько лет работы нянькой у эксцентричного и недо­верчивого гения.

По частной линии она набрала лондонский номер.

— Договоренность достигнута, — начала диктовать Сен- Пьер на автоответчик. — Мы свозим его в Индию на встре­чу с семьей донора, потом он садится с нашими людьми за стол для окончательной передачи записей и клеточных культур. Я ему доверяю. Он всегда держал слово, а финан­совых аргументов для отказа у него нет. Деньги для него не играют решающей роли, но акций «Уайтстоун фармась- ютикалс», которые он получит, будет вполне достаточно для продолжения работы здесь еще на много лет. Это была долгая история, но она почти завершена. Моей самой боль­шой ошибкой в начале работы являлось то, что я не смогла предвидеть глубину паранойи этого человека и того, что он будет защищать свои разработки от тех, кто их финансиру­ет. Хорошо, что мне удалось справиться с сумасшествием и поддержать гениальность. Стоило оттолкнуть моего доро­гого Джозефа, и он, несомненно, оттолкнул бы нас.

Души робеют перед могуществом наук гораз­до больше, чем перед гимнастическими уп­ражнениями.

Платон, "Государство", кн. VII

Натали понимала, что за одну тренировку ничего не изменится. С ее стороны было глупо соглашаться на­чать занятия физиотерапией так скоро после пожара. Она посмотрела на секундомер «бегущей дорожки», а потом на большие часы на стене, так, на случай, если от­казала электроника. Семнадцать минут на горизонтали. «Вот черт», — подумала она. Разгадывать загадку даль­ше не было смысла: ее легкое работало плохо, вот и все. Рэйчел Френч могла говорить все что угодно о заживле­нии ожогов и восстановлении функций, но ждать этого не приходилось.