– Разве у вас в Москве еще остались расовые предрассудки? – искренне удивился Алекс.

– При чем здесь предрассудки? – Кристина надула губы. – Просто я не надеваю чужие платья, и все. И в секонд-хенды, кстати, не хожу. Мой муж достаточно зарабатывает… Если купить тут одежду, это другое дело…

– Да, тут должны быть сотни брендовых бутиков, – поддержала ее Юлия. И, перейдя на русский, добавила:

– В Монте-Карло знаешь, какие цены? Если Вадим дал тебе свою карточку и разрешил потратить тысяч двадцать евро, тогда, может, уложишься…

– Зачем мне тратить такие бабки? – зло спросила Кристина. – Я вообще не собиралась в казино!

– Так какого рожна ты сюда приперлась?

– А ты? – оскалилась Кристина. – Собралась в казино – так скатертью дорога! Шорты свои не забудь погладить!

– Это не шорты, а юбка, пусть и короткая! А у тебя, я вижу, классический дресс-код! Знаешь, кто так одевается? Шлюхи в «Космосе»! В таких же красных бриджах негров снимают!

– Откуда столь глубокие познания? – Кристина выгнула бровь.

– С кем поведешься!

Кошмар. Похоже, я ошибался насчет дворянских корней Юлии. Про Кристину я вообще молчу. Мне было неловко за соотечественниц, хотя формально я здесь как бы ни при чем.

– Что они говорят? – недоумевал Алекс, переводя взгляд с одной дамы на другую. – Что-то не так? Они ссорятся?

– Понятия не имею, – сказал я. – Кто их поймет, этих русских?

Если у наших барышень и имелся какой-то тайный расчет на то, что мы с Алексом вдруг возьмем да и раскошелимся на их вечерние обновы, то они круто обломались. Алекс – типичный европеец, у них не принято осыпать дам золотом после первой же ночи. Я со своей стороны такую сдержанность полностью одобряю. Это не скупость, а разумность.

Салон проката одежды оказался действительно рядом с казино. Юлия выбрала длинное открытое платье от Ральфа Руччи. Странное дело: упакованная в кусок камбоджийского шелка стоимостью около восьми тысяч евро, она показалась мне еще более голой, чем прошлой ночью в «Шато Люмье». Кристина проигрывала ей по всем статьям. Я в белом смокинге чувствовал себя официантом. Но у секьюрити казино, встречавших нас на входе в великолепный атриум, не возникло никаких вопросов. Одни только пожелания: «Бон суар! Ке ву сури ля шанс!» – «Добрый вечер! И пусть вам улыбнется удача!» Вранье, конечно, но приятно…

Любое казино всегда остается в выигрыше. Поэтому я только «отметился» за столом рулетки – проиграл для проформы сто евро и остановился. А Юлия рассчитывала выиграть. Она поставила на «зеро» и вдруг сорвала банк! Я думал, от радости она выскочит из своего платья. Как загорелись ее глаза! Какие звездные глубины, какие бездны там открылись! Нет ничего сексуальней молодой красивой женщины, только что выигравшей полторы тысячи евро! Особенно если на ней платье от Руччи, а ты точно знаешь, что находится под ним… Только вот проигрывать прекрасный пол не умеет, а совершенно очевидно, что проигрышем все и кончится. Становиться свидетелем крушения надежд и очередной жизненной драмы я не хотел, поэтому наклонился к маленькому розовому ушку:

– Удачи, дорогая, я схожу за мартини!

По-моему, она меня не услышала.

Я обошел Европейский зал и зал Ренессанса, забрел в Розовую гостиную. Красное дерево, оникс, юрский мрамор. Полнозвучная, полнокровная роскошь. Без всяких подделок, без компромиссов. Я чувствовал себя великолепно. Мне было немного жаль всех этих людей, попавших сюда из своих бетонных коробок, из обшитых сайдингом домов на северном побережье, из трехуровневых коттеджей на Новорижском шоссе, – они выглядели как грызуны, извлеченные из холодных подземных нор на яркий свет. Да, им было от чего сойти с ума. Но я чувствовал себя спокойным и счастливым.

Наконец я добрался до бара. И вот сюрприз: первая, кого я увидел, была Хельга-Галина! Сперва я ее не узнал. Она была одета, как принцесса Монако, явившаяся на тайное свидание, – строгий костюм, шляпка с вуалью. Лицо ее тоже казалось строгим и утонченным, даже неприступным. Она была одна-одинешенька.

– Разрешите? – спросил я, нацелившись приземлиться рядом.

– Нет. Это место занято, – холодно ответила она.

Я на некоторое время застыл в полусогнутой позе. Честно говоря, не ожидал.

– Вы не узнаете меня, Хельга?

Она повернула лицо и посмотрела мне в глаза. Я, наверное, имел вид преглупый. С одной стороны, я видел, что это именно Хельга, с другой – Хельга явно видела меня впервые. Готов биться об заклад. Я немного разбираюсь в человеческих душах и человеческой физиогномике – это тоже, если угодно, критерий профпригодности… Так вот, ни капли фальши, ни капли игры. Она видела меня первый раз в своей жизни.

– Знаете, что-то не припомню, – холодно ответила она.