Шрифт:
– Дело в том, что мне тоже придется уехать, – пояснил он. – Срочные дела в Лондоне!
Уф! Я перевел дух. Вполне понятное объяснение. А насколько оно правдиво – меня в конечном счете не касается. Главное, его можно принять на веру в куда большей степени, нежели нежную, почти родственную привязанность к случайному курортному знакомому. Все становилось на свои места, и настроение у меня улучшилось.
– Что ж, тогда гуляем! – Я хлопаю своих девушек по упругим попкам.
Лангусты в пурпурном наряде… Легкий, искрометный, наполненный веселящим газом «Дом Периньон»… И казачий хор на Рю Берлиоз… И фейерверк над морем: огненные пальмы, лиловые солнца… Поездка в открытом лимузине по Английской набережной… Пересечение с бульваром Гамбетта…
– Это знаменитая «последняя миля» Айседоры Дункан, – с умным видом говорит Зигфрид Майер.
– А кто такая Айседора Дункан? – спрашивает Кристина. Русскую учительницу следовало убить за такое невежество, но это наш прощальный вечер и я ограничиваюсь снисходительно-прощающим взглядом. В конце концов, эрудированность не входит в число тех ее достоинств, которые доставляют мне удовольствие… Алекс думает так же.
– Знаменитая певица, любовница вашего соотечественника поэта Есенина, – объясняет он. – Она тоже любила кататься в кабриолете, и именно здесь ее шарф намотался на автомобильное колесо. Глупая смерть…
Браво, Алекс! Для британского специалиста в сфере резиновой промышленности блестящее объяснение! На некоторые огрехи можно не обращать внимания – какая разница, пела она или танцевала?
– Хорошо, что длинные шарфы вышли из моды! – одновременно восклицают девушки.
О, Россия, куда ты катишься!..
Мы же прикатились в трехкомнатный сьют отеля «Негреско», набросали на пол подушек, и началось…
Расцветающий на кончике языка полуночный цветок «Мартеля», тонкие талии, переплетенные руки и ноги, щедрый жар эллинских и простых московских бедер, признания в любви с неизбежной путаницей имен:
– Ты меня любишь?
– Мне хорошо с тобой, Юленька.
– Я Кристина!
– Все равно хорошо.
Предсмертный трепет экстаза, рука педантичного немца, заботливо протягивающая беспечному британцу спасательный круг в скользкой целлофановой упаковке:
– Держи, Алекс! Я не понимаю, кто из нас производит резиновые изделия?
– Спасибо, увлекся! Ты настоящий друг.
Да разве все расскажешь…
Вечер пролетел, был – и нет. И ночь пролетела. И снова – утро, золотистый отблеск на занавесках…
Пора в дорогу.
Юлия и Кристина самоотверженно вызвались проводить нас. Неспешно погрузились в такси, в неловком молчании доехали до аэропорта. Темы для разговоров исчерпаны. Мой самолет вылетает в девять, билет я заказал еще вчера. Рейс на Лондон – в девять тридцать, у касс бурлит беспокойная толпа: индусы, негры, пакистанцы… Они мало похожи на английских джентльменов, но тоже хотят улететь в Лондон, потому мест и нет… Я вопросительно смотрю на Алекса.
– Попробую что-нибудь сделать, – говорит он и, насвистывая какую-то арию, скрывается за массивной дверью с надписью «Chef-Administrateur».
Спустя несколько минут Алекс возвращается, в руках у него билет в бордовой обложке: «бизнес-класс».
– Наша компания давно сотрудничает с французскими авиалиниями, – кратко объяснил он. – Мы поставляем покрышки для шасси.
Настроение у девушек падает быстро и стремительно, как стрелка барометра перед грозой.
– Скажи мне номер телефона, – говорит Кристина, обращаясь одновременно к двум своим мужчинам.
– Я сам тебе позвоню.
– Я сам тебе позвоню.
Ответы звучат синхронно, совершенно одинаково и столь же совершенно неправдоподобно. Кристина насупилась, в глазах блестят слезы.
– Не веришь? Вот глупая, – с неожиданной нежностью говорит Алекс. – Напиши мне свой адрес и домашний телефон. Я, может быть, специально возьму командировку в Москву! Как твоя фамилия?
– Лугина, – весьма правдоподобно всхлипывает Кристина и начинает писать адрес на салфетке. Алекс, как по уши влюбленный юноша, поглаживает ее по спине. Надо сказать, он очень меня удивил.
– Пойдем, не будем им мешать, – сказал я Юле, чтобы упорядочить процедуру прощания. Все-таки, здесь лучше использовать традиционный вариант: один мужчина прощается с одной женщиной.
– Очень печально, – кивнула вторая наша девушка и шмыгнула носом.
Мы подошли к барной стойке напротив входа в зону паспортного контроля. Там похмелялись пивом два колоритных брюнета в гавайках и белоснежных костюмах – так одеваются марсельские бандиты. Они заметно оживились при нашем появлении, даже щеки порозовели. Юлия, ох, Юлия! Думаю, ее формы способны гальванизировать мужские трупы недельной давности.
Я заказал два сотерна и два виски. На плоском экране в углу показывали новости. И вновь появилось знакомое сановитое лицо с бородкой «а-ля Ришелье». На этот раз глаза были открыты и выглядело оно вполне живым.