Шрифт:
Теперь Олесю пронзила взглядом уже Ирина Мелентьевна.
Тихомиров-старший – приятный мужчина лет сорока – громко заметил:
– Господа, только не надо меня напрягать и говорить, что я спонсирую слишком мало народа. Разберитесь сами, кто там будет нужнее.
Зоя Михайловна поджала губы и выдавила сладким голосом, не соответствующим волчьему выражению ее глаз:
– Ну что вы, Олег Дмитриевич! Мы вам и так благодарны. Никто не собирается на вас давить, упаси господи!
– А на меня невозможно давить, – громко рассмеялся Олег Тихомиров, спокойно откидываясь на спинку стула. – Это в принципе невозможно.
– Но я уже сделала все прививки! – истерично выкрикнула Ирина Мелентьевна. – Что, я зря травила себя всякой гадостью? – Она развернулась вполкорпуса и теперь откровенно пожирала Олесю глазами. – Я вас спрашиваю, молодая леди!
– А что вы преподаете? – вмешался Олег Тихомиров, проявляя внезапный интерес к происходящему.
Ирина Мелентьевна испуганно взглянула на завуча, потом пошамкала губами и нехотя выдала:
– Историю.
– Послушайте, – в разговор вмешался второй, до этого молчавший мужчина, – ну пусть женщины решат это сами, без нас, а то сейчас такие разборки начнутся!
Зоя Михайловна представила:
– Знакомьтесь, Дмитрий Покрытов, преподаватель МГИМО, пишет диссертацию по истории религий. Так?
– Да, я преподаю историю религий. А диссертацию пишу по буддизму. – Дмитрию было тоже под сорок, только он представлял полную противоположность Тихомирову-старшему. Маленький и страшно худой, с всколоченными, давно не стриженными волосами.
– А чего про него писать? – хохотнул Тихомиров-старший. – Про него все давно и так написано.
Дмитрий бросил презрительный взгляд на спонсора, но промолчал.
Олег снова громко рассмеялся и вытянул ноги, загородив ими проход между партами. Тихомиров-старший был очень большим, казалось, что он один занимает все свободное пространство. Высокого роста и средней полноты, с огромными ручищами, почти лысый, в светлых брюках и кремовой рубахе навыпуск, – весь его внешний вид свидетельствовал о благополучии и хорошей нервной системе.
– Ну? – Зоя Михайловна нервно постукивала острым каблучком по линолеуму.
Олеся молчала, молчала и Ирина Мелентьевна. Она лишь громко и возмущенно сопела.
– Да киньте вы жребий! – подал с последней парты голос Влад Тихомиров. – И хватит париться, раз никто никому уступить не хочет.
Тихомиров-старший одобрительно хмыкнул, достал из кармана брюк записную книжку и ручку-«паркер», вырвал два листа и на одном из них поставил крестик. Затем скрутил их в одинаковые жгуты и выложил на стол:
– Прошу, дамы.
Ирина Мелентьевна, показывая всем видом, до какого унижения ей пришлось опуститься, подошла к столу.
– Этот. – Она ткнула пальцем правый жгутик.
Олег развернул листок бумаги и показал его присутствующим:
– Пусто. Поздравляю, Олеся, вы едете с нами.
Ирина Мелентьевна громко ойкнула, затем судорожно схватила сумочку и тяжело вышла из класса, даже не попрощавшись.
А Олеся так и продолжала сидеть, внимательно рассматривая носки собственных туфель. Она даже не поняла, расстроилась или обрадовалась представившемуся ей случаю.
«Случай, а ведь мы порой сознательно только из-за страха перед переменами упускаем возможность изменить свою жизнь», – подумала Олеся.
– Спасибо. Я, конечно, еду.
Глава 16
Было уже почти два часа дня, а Воронин все еще продолжал валяться на разобранной постели. Марина удивленно покосилась на мужа и, пожимая плечами, прокралась на цыпочках мимо него на кухню. К ее величайшей радости, вот уже третий вечер подряд Воронин после работы приходил домой. И даже сегодня, в субботу, никуда не исчез, не испарился, не отправился пить пиво с друзьями, как он обычно поступал в течение всей их совместной жизни.
– Завтракать будешь? – крикнула Марина, гремя кастрюлей. – Или обедать, даже не знаю, как и назвать.
– Буду, спасибо, – буркнул Воронин и снова замолчал.
Марина ошарашенно замерла на месте: никаких тебе привычных вопросов-распоряжений «А что ты там приготовила?» или «Принеси сюда, пожалуйста». Марина осторожно присела за кухонный стол и задумалась, что такое могло произойти с Ворониным, чтобы он изменился до неузнаваемости. А все это началось в тот самый вечер, когда она пришла с сеанса черной магии, прямо как по Булгакову. Воронин ждал ее дома какой-то потерянный и несчастный, Марина даже сначала решила, что муж заболел, и кинулась мерить ему температуру. Но термометр показывал 36,7.