— Во всяком случае, у него более широкий взгляд на вещи, чем у большинства живущих в нашем доме.

— Могу поспорить, он с тобой и разведением конопли на ферме займется.

Тиффани принялась катать ногой массажер, а в это время сверху спустилась Коллин.

— Нам надо дела делать, прелесть моя, — произнес Тео.

Сегодня утром, пока Коллин занималась Брауном, он прилепил записку под полкой в телефонной будке в Метьюхене, потом снял брезент с лодки и дал мотору несколько минут поработать вхолостую. Две недели назад, чтобы арендовать эту лодку, он заложил их обручальные кольца, а матери, когда она заметила, что колец нет, сказал, что отдал их почистить. Может быть, он выкупит кольца из заклада, чтобы сохранить их на память, но то новое кольцо, которое он собирается надеть на палец Коллин… Тео знал — она зарыдает.

— Солнышко, — обратилась Коллин к дочери, — ты хоть что-нибудь ела?

— На нижней стороне ступни — семнадцать миллионов нервных окончаний, — сказала Тиффани, — каждое из которых непосредственно связано с каждым отдельным органом или мускулом нашего тела. Включая и легкие. Стимулируя кровяной поток. Я собираюсь приучать деда к более глобальному подходу к жизни.

Тео размышлял над вопросом, усвоил ли Джексон значение цифры восемнадцать с половиной миллионов — суммы самого крупного штрафа за экологические преступления из всех, когда-либо выплаченных корпорациями США. Кажется, такой штраф был выплачен «Ассоциацией Карбид». Тео точно не помнил.

— Мы собираемся праздновать день рождения дедули с пяти до восьми, — сказала Тиффани, — а потом…

— Пир на весь мир! — сказал Тео. Ему надо было снова залучить Коллин на свою сторону.

— …а потом заедем за Эрикой. Если только мы будем там примерно…

— Problemo! — возразил Тео. — Mucho![55]

— Мам, ты же обещала! — Лицо Тиффани из бледного моментально сделалось красным.

— Не смей так разговаривать с матерью! — сказал Тео. — У нас очень важный деловой обед в яхт-клубе сегодня вечером.

Но тут вмешалась Коллин:

— Может быть, мы что-нибудь придумаем.

Господи, ему всего-навсего хотелось оставить немного времени, чтобы спокойно подумать над тем, как пройдет конец этого дня, представить себе все воочию, как это делают горнолыжники перед спуском, а ему опять устраивают ситуацию.

— Придется родителям Эрики…

— Нет! — крикнула Тиффани, и тут отец Тео, шаркая подошвами, вошел в комнату. — Эй, новорожденный! — Тиффани мгновенно сунула массажер обратно в пакет, лицо ее расплылось в улыбке. Тео не мог не отметить, что она гораздо нежнее с дедом, чем с ним.

— Коллин, тебе надо переодеться, нам скоро уходить, — сказал Тео.

— Я хорошо все осмотрел под крыльцом, — сказал Малкольм. — Я мог бы укрепить косоуры на какое-то время обрезками фанеры от того ящика, что ты сделал. Ты не обратил внимания, у нас в сарае нет куска пропитанной, два на четыре? Мне бы подошел двенадцатидюймовый. — Малкольм закашлялся.

— Коллин, а тебе бы подошел двенадцатидюймовый, а? — пошутил Тео.

Коллин повернулась к дочери:

— Может, нам удастся все так устроить, чтобы вас с Эрикой подвезти.

Малкольм все кашлял сухим отрывистым кашлем.

— Тебе бы подошел двенадцати дюймов?..

— А ты еще раз это скажи, пап, может, тогда станет смешно. — Тиффани вскочила и, бросившись к деду, принялась растирать ему спину. Потом помогла ему сесть в кресло. — Мам, — спросила она, — как это ты собираешься все устроить?

Тео видел, что Коллин начинает потихоньку паниковать. А сегодня им лишние споры вовсе ни к чему. Она то и дело подергивала мокрую прядку волос. Господи, она ведь даже не одета!

— Может, стоит пропустить это сегодня, — сказала она мужу. — Вообще отменить.

— Для того чтобы отвезти Эрику на вечеринку? Меня тут что, окружают одни ненормальные?

— Я понимаю, ты очень занят, — сказал Малкольм, когда его дыхание более или менее пришло в норму — кашель сменился мягкими хрипами. — Но в какое время сегодня, по-твоему, мы могли бы обсудить финансовые дела?

Коллин кивала Тео, молча предлагая ему — как бы в преддверии нервного срыва — отказаться от восемнадцати с половиной миллионов, ради того чтобы он смог участвовать в соревнованиях на кубок «Хороший отец — хороший сын». Руки у нее дрожали: вот-вот хлынут слезы.

— Пап, — объявил Тео, — слушай, как все будет. Сегодня завершается сделка с яхт-клубом. Завтра ты и я, ровно в час дня, за ленчем, станем обсуждать финансовые дела. На самом деле, мы устроим ленч. Вдвоем, ты и я, отец и сын, а потом, может, посмотрим футбол или еще какую игру. Вернемся домой и вместе поглядим, что там с задним крыльцом, и ты станешь давать мне указания, как чего правильно распилить, как чего правильно отмерить, и я все это сделаю просто суперкласс. Ровно в час. Не опаздывай.