— К матери. Она аббатиса монастыря у Монтамары.

— Когда я впервые увидел Аурелию в той тихой долине, когда потом говорил с ней в мирной хижине Донато, я сказал себе: можно будет только позавидовать счастью того человека, которому Аурелия отдаст свое сердце и руку! И эта добрая, благородная душа — несчастна? Нет, право же, нет! По крайней мере, вы получите удовлетворение. В этом я вам торжественно клянусь… я — человек, который держит слово… граф Дальброго.

— Ах, граф! Почему хотите вы из-за меня поставить себя в затруднительное положение?

— Ради вас хоть в ад! За Аурелию я стал бы сражаться с чудовищами и дьяволами.

— Граф! Но вы не знаете моего мужа: эти жуткие, дико вращающиеся глаза…

— Где могу я увидеть того недостойного человека, которого вы должны называть супругом? В замке?

— Нет, он со своими собутыльниками на охоте.

— А кто эти собутыльники? — поинтересовался Ринальдо.

— Авантюристы со всех концов земли, они собрались вокруг него и вместе с ним расточают, проигрывают, пропивают мое состояние, и… Ах, Боже! Это очень скверные люди. Два француза и один сицилиец, быть может, они ускользнули из рук правосудия. Они называют себя аристократами, но наверняка не аристократы. Вы бы видели, как глумятся они надо мной своими неприличными, оскорбительными требованиями…

— Видел бы я это, так это было бы последним глумлением в их жизни. Клянусь честью!

— О граф! Вы, чужой мне человек, хотите…

— Мою добровольную клятву я сдержу и отомщу за вас. Гремящий хохот этих типов обратится в стенания, а вы получите полное удовлетворение, или… пусть я не зовусь Дальброго. Чей это портрет носите вы на груди?

— Портрет моего мужа. Он этого требует.

— Покажите-ка… Хорошо! Теперь я его знаю… Прочь этот портрет с вашей груди!

— Бога ради! Он станет истязать меня, если я не буду его носить!

— А он уже хоть раз осмелился оскорбить вас действием?

— Ах, Боже! Следы его жестокости еще сохранились на моем теле.

— О, возмездием ему будут памятные знаки, какие…

— Боже избави! Вон там, по аллее, идет муж с сотоварищами.

— Слишком поздно спасаться бегством. Оставайтесь. Я тоже остаюсь. Я друг вашего отца, который передал вам со мной привет. В моем присутствии они не осмелятся что-либо сделать. А я одним-единственным словом сражу их наповал. И, прежде чем наступит завтрашний день, вы будете спасены…

Барон и его сопровождающие подошли ближе. Ринальдо сделал несколько шагов им навстречу и, сняв шляпу, обратился к барону:

— Весьма рад, господин барон, познакомиться с вами. Господин князь, ваш тесть шлет вам поклон, он просил меня известить вас, что в ближайшее время намерен навестить вас. Я — его друг. Зовусь я граф Дальброго.

— Ваш слуга! — ответил холодно барон. Потом, обратившись к Аурелии, сказал с саркастической усмешкой: — По всей вероятности, и ваш старый знакомый? Почему же вы не принимаете в вашей комнате этого располагающего к себе гостя, посланца вашего отца со столь радостной вестью? Извините! — добавил он, обернувшись к Ринальдо. — У моей жены недостаточно познаний этикета. Она воспитывалась на мызе. Но это вы уже, наверное, знаете?

— Я это знаю. Она жила там среди благороднейших и добрейших людей.

— Так, значит, мой тесть хочет нас посетить? А не назвал ли сей добрый господин день своего посещения?

— Сдается мне, вы можете ждать его со дня на день.

— Досадно! Я назначил на завтра поездку, которую не могу отложить, — пробормотал барон.

— Ваш тесть дождется вашего возвращения. Он сказал, что должен кое-что с вами обсудить.

— Вот как? Но может статься, что меня не будет несколько месяцев. А вы, видимо, хотите здесь дождаться князя?

— Нет, — сказал Ринальдо. — У меня неотложные дела в Риме. Я тотчас отправляюсь в путь. Если бы вы не пришли как раз в эту минуту, то я лишился бы удовольствия завязать знакомство с вами. Я уже хотел попрощаться с вашей супругой, когда услышал, что вы подходите.

— Но вы, надеюсь, отобедаете с нами?

— Премного благодарен. Никак не могу. У меня остались считанные часы.

— Сожалею, что не мог уже раньше получить удовольствие от знакомства с вами. Однако же, надеюсь, жена моя развлекла вас занимательной беседой.

— Господин барон! Я с удивлением подмечаю, что ваш брак… не очень счастлив.

— Это вам, видимо, уже сообщил сей… образец кротости. Она жалуется всему свету.

— Ей-богу! Мне очень жаль… что ваш тесть все это здесь увидит… — сказал Ринальдо.

— Пусть берет ее с собой или забросит к ее порядочной матушке…

— Господин барон! Ваше ожесточение говорит о том…

— Что я хотел бы освободиться от этой блаженной. Больше ничего! Хотите взять ее с собой?