Ринальдо же, взяв гитару и ружье, направился в сопровождении двух псов в ту сторону, куда в прошлую ночь ушел отшельник.

Вскоре он обнаружил тропинку и заметил, когда тени уже стали длиннее, среди кустов, вблизи одного из горных хребтов, крышу небольшой хижины. Он зашагал к ней и, не дойдя еще до жилища, увидел отшельника, выкапывающего корешки.

Они поприветствовали друг друга, но оба выглядели несколько смущенными. Наконец старец спросил:

— Ты все еще не нашел проселочной дороги?

— Я ее еще не искал, — ответил Ринальдо. — Я искал тебя, чтобы попросить у тебя ночлега. Если моя просьба тебе не по душе, так я останусь ночевать, как и в прошлую ночь, под открытым небом.

— Переночевать у меня ты можешь, но… удобств у меня, признаться, никаких.

— Я всегда сумею устроиться как надо, — возразил Ринальдо, — особых удобств мне не требуется.

— Ложе из сена…

— Я не неженка. Ты же видел, что в прошлую ночь я лежал на еще более жесткой постели. Моя судьба…

— Что гонит тебя в эту глушь? — спросил отшельник.

— Позволь мне не отвечать на твой вопрос.

— Ну что ж. Коли ты удовольствуешься тем, что найдешь в хижине, так ступай за мной.

Ринальдо молча последовал за отшельником в его скит. Чистой и милой была тесная та горница. Два-три столика и несколько стульев — вот и вся ее обстановка. На одном из столов — латинская Библия и распятие. На другом — вязанье со спицами. Старец убрал его, заметив, что гость внимательно разглядывает работу. А потом на некоторое время вышел из горницы.

Когда он вернулся с зажженной лампой, Ринальдо вынул из принесенных сумок несколько бутылок вина, поставил их на стол и сказал:

— За стаканом вина мы познакомимся ближе.

— Знакомство двух-трех честных людей за бутылкой вина нередко становится очень и очень сердечным, — ответил старец. — Вино — это драгоценный напиток, который Небеса подарили людям. Оно украсит наш скромный ужин. Ведь я не могу предложить моему гостю ничего особенного, только сыр и хлеб, немного масла… Да еще дыня, которую я срезал только сегодня.

— С лихвой хватит для двоих. Хватило бы даже и для третьего, пожелай он отужинать с нами, — сказал Ринальдо.

Старец быстро переспросил:

— Для третьего? Есть еще кто-то, кто следует за тобой?

— Нет, никого. Но если здесь…

— Здесь, кроме меня, никого, ни единой души. Если не считать моей собачки и двух-трех горлиц.

Ринальдо молчал. Старец, однако, не унимался:

— Отчего пришла тебе в голову мысль, будто здесь кроме меня есть еще кто-то?

Ринальдо усмехнулся, выдвинул ящик стола и показал на вязанье.

— Ах, это! — Старец улыбнулся. — Да, это вязанье и вправду принадлежит одной особе, которая, однако, не живет у меня. Она забыла его здесь на столе сегодня утром.

Старец оставил гостя, чтобы принести свое простое угощение.

Ринальдо же тем временем осмотрелся внимательнее. Он открыл дверь, ведущую в маленькую каморку. Здесь было ночное ложе старца. Над ним меж двух картин, писанных масляными красками, висели несколько пистолетов. Ринальдо взял лампу, осветил картины и отпрянул, пораженный; с полотен на него глянули уже знакомые ему монахиня и офицер! Разительно схожи были эти картины с теми маленькими портретами из медальона, что передали ему утром как добычу. Ринальдо вышел из каморки и в задумчивости вернулся в горницу.

Старец, назвавший себя Донато, внес кушанья и, сотворив краткую молитву, сел со своим гостем к столу.

Они с аппетитом поели. Когда первая бутылка была выпита и вторая уже почата, завязался оживленный разговор.

— А теперь, — предложил Ринальдо, — поднимем бокал за здоровье третьей особы, живет она здесь или нет!

— За ее здоровье! — подтвердил Донато. — Но здесь она не живет. Примерно в часе пути отсюда, под горами, расположена мыза. Там и живет девушка, оставившая здесь свое вязанье. Она время от времени навещает меня.

— Она дочь мызника? — с интересом спросил Ринальдо.

— Его приемная дочь. Очень доброе, веселое создание. Я люблю ее отцовской любовью. Да, за ее здоровье!

Они чокнулись и выпили. Наступила пауза. Но в конце концов старцу вино вновь развязало язык, и он поинтересовался:

— Могу ли я спросить, откуда ты?

— Я — римлянин.

— Римлянин? Родился в самом Риме?

— Нет, родился я в деревне.

— Руку, земляк! Я тоже уроженец Рима. Но я не горжусь своей родиной. Неблагодарная это земля, — сказал сердито отшельник.