— О чем? — грустно спросила Клара.

— У тебя есть предложения?

Клара ничего не ответила, но прижалась лбом к плечу Гектора, словно маленький упрямый бычок, который знает, что такова жизнь и ничего тут не поделаешь, остается лишь постараться выстоять.

— Мне кажется, мы все еще любим друг друга, — сказал Гектор.

— И будем любить вечно, — подхватила Клара.

Наступила тишина. Гектор ждал.

— Но сейчас это невозможно…

Вверху, над ними, Гектор увидел лицо Вайлы, всматривавшейся в темноту, и подумал, что она может их заметить. Он отступил на шаг от Клары.

— Вот видишь… — грустно прошептала она.

Ночью Гектор не спал. Он слышал рядом прерывистое дыхание Вайлы и думал о тех, кто утверждает, будто нельзя любить двух женщин одновременно и такая любовь — ненастоящая. Однако ему доводилось слышать от своих пациентов похожие истории. Чаще их рассказывали мужчины, что неудивительно, но случалось, хоть и редко, что об этом говорили женщины. А теперь он сам переживал такую ситуацию, как в фильме, который в детстве оказал на него очень сильное влияние, — «Доктор Живаго».

Однако какой бы сильной ни была любовь к обеим женщинам, все равно нужно сделать выбор — чтобы не разрушить оба чувства. Он пообещал себе записать:

Впрочем, это было близко по смыслу другому утверждению: «Любовь — это умение от чего-то отказаться». Гектор заснул.

Лицо Вайлы было совсем рядом, и ее дыхание касалось его щеки. Он хотел обнять ее, однако заметил, что она чем-то обеспокоена и старается разбудить его.

— Blem, — прошептала она, указывая на распахнутую наружу дверь.

Рассвет начал окрашивать небо, однако деревня пока оставалась темной. Вайла указала пальчиком на дом вождя, где заночевали Жан-Марсель и профессор Корморан. Гектор услышал тихий шорох, а с учетом того, что происходило вчера вечером, было бы странно, если бы его друзья проснулись в такой ранний час.

— Blem! — шепотом повторила Вайла, нахмурившись.

По лестнице из дома вождя спускались два маленьких силуэта. Один из них держал в руках что-то, в чем на мгновение отразилось бледное рассветное небо. Чемоданчик профессора. Мико и Шизуру решили приделать ему ноги.

Позднее, когда он бежал по темному лесу, Гектор подумал, что японские боевые искусства — действительно грозная штука, однако вес и длинные конечности всегда останутся решающими преимуществами. У него снова закапала кровь из носа, ребро вполне могло быть сломано, да и чемоданчик оттягивал руку, но он все равно ощущал крылья за спиной.

Шум, который он поднимал, мчась по джунглям, вполне мог привлечь внимание тигра, вышедшего на охоту, но Гектор не хотел в это верить.

Он остановился. Вокруг стояла полная тишина. От двух очаровательных и опасных японок он убежал. Гектор снова двинулся вперед, на этот раз шагом и стараясь восстановить дыхание.

Лес начал редеть, и он неожиданно оказался на краю скалы, высящейся над огромной, заросшей деревьями равниной, которая расстилалась до самого горизонта. Развалины храма, стоящего вдалеке, как будто просыпались под первыми лучами солнца.

Под ногами, в ста метрах под ним, со скалы низвергался бурный горный поток.

Глядя на восходящее солнце, Гектор размышлял. В чемоданчике лежали возможные решения проблем для всех, кто страдал от любви — отвергнутой, слишком большой, недостаточно сильной — или от конца любви, как говорил старый Франсуа. Но Гектор вспомнил Хи и Ха, господина Вэя, Мико и Шизуру и тот ужас, который он испытал, когда задумался о том, как Гюнтер или кто-то еще могут все это использовать. Полностью подчинить себе другого без его согласия. Заставить людей привязаться друг к другу, в том числе привязать жертву к палачу.

Любовь — вещь сложная, любовь мучительна, любовь — причина стольких несчастий.

— И все-таки любовь — это свобода! — громко воскликнул Гектор.

И швырнул чемоданчик в горный поток.

Этой ночью, ощущая на шее дыхание Вайлы, Гектор увидел сон. Он стоит на вершине красивой китайской горы вместе со старым монахом, с которым познакомился во время своего предыдущего путешествия. Монах внимательно читает принесенный Гектором текст о пяти составляющих любовных страданий. Вокруг лишь солнце, и облака, и ветер, перебирающий страницы в руках старого монаха. Дочитав до конца, тот улыбается.