— Т-ты что-т-то зн-наешь пр-ро ам-мулет? — заплетающим языком спросил я.

Услышать ответ знахарки я не смог: только видел ее открывающийся рот; а потом свет в моих глазах померк…

Пробуждение оказалось приятным. Рука не болела, где-то чирикали птички, а постель была удобной. Открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь в доме знахарки, которая взялась лечить меня. Память услужливо подсказала минувшие события, и я принялся осматривать руку. Она была замотана очень плотно в несколько слоев бинта. Сгибать ее неудобно, но большого дискомфорта не ощущалось. Так, отлично — самочувствие нормальное, слабость присутствует, зуд дороги где-то свербит. Как там звали знахарку? Анлуса, кажется… и что-то она у меня выспрашивала… Вот только что? Что-то важное. Но память не приходила мне на помощь, а самой знахарки не наблюдалось. Свесив ноги с кровати, я недоуменно уставился на них. На ногах не было штанов, и на мне вообще не было никакой одежды! Кроме бинта на руке. «Так, это еще что за новости?!» — нахмурился я. Но одежда обнаружилась быстро — на стуле, который стоял у изголовья. Натянув ее, я почувствовал себя уверенно. Что странно, все мои вещи были отстиранными, отглаженными и… сухими. Я же пришел сюда вчера вечером, а за это время… Или не вчера? В доме хлопнула дверь и звякнуло ведро. Потом пару раз что-то легонько стукнуло, как будто стол кто-то накрывал, и с кухни потянуло аппетитным запахом… еды. Я сглотнул голодную слюну, желудок заурчал. Есть хотелось неимоверно.

— Добрый день, — поздоровался я со знахаркой, выходя на кухню.

— Встал уже? — мягко улыбнулась Анлуса — Наверное, кушать хочешь? Давай, мой руки и садись за стол.

Странно, вчера она меня на «вы» да «господин», а сегодня…

— Скажи, а сколько я провалялся? — спросил я девушку, вытирая руки полотенцем.

— Двое суток, — опять улыбнулась мне знахарка. — Блинчики будешь?

— Угу, — с набитым ртом ответил я, понимая, что желудок протестовал не просто так. У него был повод.

Девушка стала жарить блины, а я их поглощал с такой скоростью — два блина в желудке, а готов только один. Наконец я насытился и тяжело развалился на стуле. Живот опять заныл, но уже от обжорства. Анлуса присела на другой конец стола и задала вопрос, который я пытался вспомнить все утро:

— Рэн, откуда у тебя амулет?

— Ты что-то про него знаешь? — спросил я в ответ.

— Может, и знаю, — грустно улыбнулась она. — Так откуда?

Внимательно всмотревшись в лицо девушки, я заметил, что она ужасно нервничает. Губы плотно сжаты, а тонкая жилка на виске дергается.

— Он у меня с рождения; вернее, он был на мне, когда меня нашли, — ответил я.

— Когда тебя нашли? — Анлуса, не замечая, стала сгибать и разгибать лопатку для блинов.

Металлическая лопатка была красивой, сделанной умельцем, с узорами по всей поверхности.

— Сломаешь ведь, — кивнул я на ее руки. Анлуса положила лопатку на стол, а я продолжил: — Семнадцать лет назад, у городских ворот города Сакт.

— А… — у девушки на глазах показались слезы, — тебя одного нашли?

— Что с тобой? — воскликнул я — ее нервное состояние передалось и мне.

Ведь все ее вопросы — неспроста: она что-то знала о моей прежней, еще не осознанной жизни. Неужели она что-то обо мне знает?

— Дальше, что дальше?!

— Ничего, — пожал я плечами. — Меня, со стрелой в боку, подобрал Брон: он меня выходил и воспитал.

Слезы из глаз девушки текли уже ручьем. Она порывисто встала и, подойдя ко мне, присела на корточки.

— Ты мой брат, — тихо сказала она, глядя мне в глаза.

Встав, я поднял ее и обнял. Слов не было… Сестра! Я попробовал это слово на язык. Надо же! У меня сестра! Как говорится, не было ничего, а тут — золота гора!

— Как же так?! А как… почему? Где наши родители?! — Эмоции переполняли меня, а вопросы сыпались один за другим.

Анлуса тоже мне задавала вопросы, но мы какое-то время друг друга не слышали. Потом я разорвал объятия и чуть отстранился.

— Давай спокойно поговорим, — предложил я, а потом с нежностью в голосе добавил: — …сестра!

Анлуса смахнула слезы и рассмеялась, затем достала из шкафчика бутылку и маленькие кубки. Разлила напиток и протянула мне один из кубков.

— Ну, за знакомство, — улыбнулась, — брат.

— Не сонное зелье? — улыбнулся и я ей, кивнув на бутыль.

— От него, бывает, тоже засыпают, — хмыкнула Анлуса.

Мы чокнулись и выпили. Вино было очень приятным на вкус и очень слабым. Я бы даже причислил данный напиток к разряду соков. Сестра тем временем принялась суетиться и повторно накрывать стол. Похоже, она решила на радостях уговорить всю бутыль, что гордо стояла посередине стола. Я вздохнул: ну что возьмешь — женщина! Пока она хозяйничала, я отпросился проведать Ворона: надо было осмыслить произошедшее. Как оказалось, сестру мой конь подпустил к себе только после того, как она дала ему полюбоваться через окно на меня, спящего. Она не стала запирать коня, просто как бы предложила ночевать в сарае, оставив дверь того открытой.

Этот наглый конь опять меня облизал! Только я вышел на крыльцо, как его длинный язык облобызал мою правую щеку. Потом он отпрыгнул назад из своей засады и радостно заржал.

— Что ж ты делаешь-то?! — возмутился я и рассмеялся: — Но я тоже рад тебя видеть!

Я подошел к Ворону и обнял его за шею. Потом потрепал по холке и спросил:

— Вы с Мявом-то как? Нашли общий язык?

Ответом мне было глухое рычание пса и презрительное ржание коня. «И ведь может же нормально изъясняться!» — подумал я. Нормальное ржание, как и у всех коней! Во мне все пело. Теперь у меня есть сестра! Есть близкий человек, о котором можно заботиться, с кем можно поделиться своими радостями, поплакаться, да и просто поговорить по душам. За свою жизнь я ведь так толком и не делился ни с кем своими мыслями. Эх, если бы родители живы были!