Жена. Ты не соврал?

Доктор. Нет!

Рука доктора все так же ласкает ее лицо. Она выходит из ванной; дверь в ванной захлопывается.

Он молча лежит на кровати. У телефона-автомата на лестничной клетке появляется Она. Набирает номер. Звонок телефона в его комнате. Телефон звонит безостановочно. Он выдергивает шнур.

Общее затемнение.

Прошло еще два дня. Та же «квартира». Снова утро. Почти все комнаты «квартиры» пусты. Только на кухне наигрывают Джазисты (их двое, Маленького нет). В своей квартире на кровати лежит Они читает. У телефона-автомата на лестничной клетке – Она. Набирает номер. Он долго слушает звонок, потом, вздохнув, берет трубку, но тотчас в панике Она вешает свою. И снова набирает номер.

Он. Алло…

Она молчит.

Алло!.. (Уже зло.) Алло!

Она (сумрачно). Это я.

Он (безумно обрадовавшись). А-а! Здравствуйте, здравствуйте!

Она. Я вам звонила все эти дни.

Он. Я уезжал.

Она. Вы были дома все эти дни, но почему-то не подходили.

Он (засмеялся). Откуда вы узнали?

Она. У меня есть теория: обычно проходишь мимо других нормально. Это значит, ты уносишь с собой свое изображение – оно скользит по другим, не больше. Но иногда ты отражаешься в ком-нибудь, как в зеркале. Это опасно. Начинаешь тотчас погружаться в этого человека. Это значит, ты чувствуешь все, что чувствует он. Например, я по-разному чувствую себя, когда этот человек дома, когда его нет и когда он уехал из города. Начинаешь ощущать даже его мысли. Это приводит к страшной путанице: он ведь не знает, что ты все о нем знаешь.

Он. Где вы сейчас?

Она. Сейчас я могу… возникнуть из пространства… Я в некотором роде Карлсон – «привидение жуткое, но симпатичное». (Бросает трубку. Гудки. Уходит.)

Он вскакивает, лихорадочно начинает убираться, потом приносит стакан воды, надевает пиджак, снова снимает. Звонок в дверь. Он открывает, входит Она.

Он. Вы звонили из парадного?!

Она (изумленно). Неужели вы не можете поверить, что я действительно – из пространства. Я зазевалась – и передо мной тотчас возник ваш дом. Он стоял на солнцепеке, весь багровый, и я чуть не разбилась о него. Я хочу пить.

Он. Я приготовил. (Протягивает стакан воды.) Она (агрессивно). Как молочко в блюдечке для кошки. (Пьет.) Послушайте, как умиленно вы на меня смотрите, ну точно на котенка. А чувствуете вы наверняка совсем другое… но просто так безопасно, да? Так положено смотреть, да?

Он молчит.

Послушайте… а вы несвободный человек, да? Вы, как они, – любите все, что положено.

Он (усмехаясь). Например?

Она. В прошлый раз я хотела рассказать о себе ужасную вещь… Вы запомнили?

Он. Да.

Она. Еще бы! Если бы я хотела рассказать о себе замечательную вещь… ни за что не запомнили бы!.. Хорошо, я расскажу. Но с условием: я – о себе, а вы – о себе.

Он. Не сумею. Когда я рассказываю о себе ужасные вещи – они выглядят очень милыми.

Она. Вот! Это и есть первый пример несвободы!.. Свободный человек может рассказать о себе такое!.. Опасно заставлять рассказывать о себе свободного человека!

Звонок. Он не берет трубку.

Странно, я тут, а телефон звонит.

Он. Это вы звонили все дни?!

Она. А это недостойный вопрос…

Телефон по-прежнему звонит.

Я начинаю рассказ. Итак, живут три подруги: Эрика, Наденька и еще одна… В это время люди вокруг усиленно играют в «генералов». Можете спросить.

Он. Спросил.

Она. Это популярная игра: вы фильм «Генералы песчаных карьеров» видели?

Он. Нет.

Она. Тогда я объясню! Считается, что все плоды, которые висят на деревьях… даже если эти деревья за забором… принадлежат матери-земле… и всем людям, естественно… Или: если люди… заходят в кондитерский магазин… и там их охватывает жажда конфет… а человек, если чего желает, никогда себе не откажет… Что делают неимущие «генералы». Они берут два пакетика конфет… и пока движется очередь… желание конфет исчезает и один пакетик тоже… Они подходят к кассе, свободные от желания и лишнего пакетика.