— Со мной все в порядке!..

Но, отстранившись, девушка едва устояла на ногах. Пытаясь удержать равновесие, она снова прильнула к своему заступнику. Ник ощутил прикосновение округлых, упругих грудей — робкое, неуверенное, восхитительно-сладостное!.. Как хотелось ему защитить Конни, обезопасить от любой угрозы!

— Эй! — воззвал Кен с третьего этажа. — Что там у вас происходит?

— Все о'кей! — ответила Конни. Голосок набрал силу, но еще дрожал.

— Ага, так я и поверил! — пробормотал сквозь зубы Ник и крикнул: — Кен, звони в "скорую"!

— Даже не думай! — воспротивилась Конни.

— Вы уж как-нибудь договоритесь там промеж себя, — жалобно простонал Кен. — Мне-то кого прикажете слушаться?

— Честное слово, Ник, я в полном порядке, — твердо заявила Конни. — Правда, получила основательную встряску, что твой ванильный коктейль, но все вроде в норме!..

Сощурившись, Ник придирчиво вглядывался в ее лицо.

— Ладно, Конни. Пошли наверх в мой офис, а там посмотрим.

— Роббинс! — взвыл Кен. — А мне-то что делать?

— Дверь давай держи!

Они уже начали подниматься, как вдруг Конни вспомнила:

— Моя сумочка! Я все рассыпала.

Девушка высвободилась из объятий молодого человека, опустилась на колени и принялась обшаривать ступени, подбирая самые разнообразные предметы: от крестообразной отвертки до серебристого тюбика крема.

— Дай помогу, — предложил Ник.

— Все о'кей! Я вполне в состоянии…

— Вполне в состоянии довести меня до помешательства! — Ник взял девушку за плечи, поднял с колен и заставил прислониться к стене. — Проклятье, женщина! Ты будешь возражать на каждое мое слово?

Ник подобрал рассыпанные по полу вещи, затем перебросил сумочку через собственное плечо.

— Ух, тяжеленная! Что у тебя там?

— Все необходимое для поспешного бегства.

Роббинс взял Конни под руку, и молодые люди медленно двинулись наверх.

— Для бегства? Возражение опять отклоняется. Никуда ты отсюда не пойдешь!

— Это не порадует типа, который на меня напал.

Ник с трудом совладал с приступом ярости.

— Что он сказал?

— Велел убираться из города! Сказал, что если явлюсь в суд, то мне не жить…

— Никаких докторов, — твердо заявила Конни на весь кабинет, полулежа в мягком кожаном кресле. — Сколько раз повторять? Я тебе не фарфоровая статуэтка. Кости целы. Выживу!

Как всегда, она храбрилась. Правый висок, — им она ударилась о перила, — болел невыносимо: непременно вскочит шишка. Правое колено ныло. В горле так саднило, словно железные пальцы до сих пор сдавливали шею, не пропуская воздух в легкие. Прекрати! Не задумывайся! — приказала себе девушка. Нельзя поддаваться страху. Падение с лестницы, конечно, событие не из приятных, но ей доводилось переживать и не такое! Бывало куда хуже!..

Конни оглянулась на сидящего рядом Ника и решительно подвела итог:

— Я в полном порядке! Не зови эскулапов!

— Ты боишься врачей, — отметил прокурор задумчиво.

— А кто их не боится?! Ты когда-нибудь бывал у такого врача, который не причиняет боли? Выстукивает, выслушивает всякими железными штучками, холодными как лед! Потом ка-ак нажмет на синяк — и еще спрашивает, не больно ли? — Конни передернуло. — Спасибочки, пусть само заживает!

— Я понимаю, откуда этот страх перед докторами. Подобная реакция обычно бывает у людей, в детстве испытавших на себе жестокое обращение.

— Что-о? — Конни никогда не говорила с Ником о своем прошлом, как, впрочем, и ни с кем другим. — Не могу взять в толк — о чем ты?

— Да брось, Конни! Я же читал твое досье. Мы обсудили все детали еще во время первого процесса. Тебя арестовывали за побеги из дома. Тебя перебрасывали из одной приемной семьи в другую. И, сдается мне, дома эти не слишком-то напоминали дворцы добрых фей. Один из твоих приемных отцов был осужден за совращение малолетних и до сих пор отбывает срок.