Макс могла прочесть на лице Клементэ осознание того факта, что все его усилия были напрасны.

— Можете попробовать нас всех арестовать, — дружелюбно предложила Макс, раскрыв руки, словно охватывая всю группу, — или можете свернуться… и пойти выпить пива.

Клементэ понадобилась всего секунда на раздумья.

— Отступаем! За ограждение. Назад!

Офицеры перевели взгляд с трансгенов на их начальника, а потом стали переглядываться.

— Живо! — заорал Клементэ.

Копы начали убирать оружие, прыгнули в машины и вскоре полицейские машины двигались во всех направлениях, ища скорейший путь из Терминал Сити. Когда длинная колонна машин распалась и двинулась по направлению к воротам, Клементэ некоторое время смотрел им вслед, а затем зачехлил пистолет и повернулся к Макс. Неторопливо он преодолел небольшое расстояние до неё.

Остановившись меньше чем в шаге от неё, он сказал:

— Сегодня ты не позволила устроить бойню… и я это уважаю…

Она слегка кивнула ему.

— Ты тоже сдержал своё слово.

Лицо детектива оставалось маской серьёзности. — …но вы ничего не добились. Всё станет ещё сложнее… и это вне моих полномочий. Жизнь этих людей зависит от решений, которые ты примешь.

Их взгляды скрестились.

Он продолжил:

— Прошу, прими правильное решение…

Она уставилась на него, выжидая. — …Макс.

Она была не готова к охватившему её чувству гордости, когда он назвал её имя. Почему все «нормальные» не могут быть как этот? Да, они были противниками — это давно было ясно. Но по тону в единственном слоге «Макс», она могла сказать, что они не враги.

Повернувшись на каблуках, Клементэ сел в свою машину, сдал назад и выехал из здания по направлению к воротам Терминал Сити.

Свет от машины ещё даже не исчез, когда Мол — вечно вспыльчивый активист — начал действовать.

— Сбегай и ускользай. Мы делимся на группы, выбираем азимут и идём под землю.

Даже Макс была удивлена словам, выскочившим из её рта:

— Нет!.. Мы остаёмся здесь.

Мол повернулся к ней лицом, его и без того резкий голос звучал сейчас ещё жёстче.

— Через пару часов тот периметр полностью окружат… танки, Национальная Гвардия и каждый коп в радиусе 160 километров.

Выступив вперёд, Дикс — трансген с лицом словно груда комковатого картофельного пюре и половинчатым выпуклым моноклем, прикреплённым к его глазу — сказал:

— Мы роем себе могилу.

— Мол прав, — сказал Люк, трансген с головой как бильярдный шар, красными мешками под черными глазами и огромными клапанами на маленьких ушах. — Если выдвинемся сейчас, они нас не поймают.

— И куда вы собираетесь идти? — спросила Макс, а затем, обратив своё внимание на отверженных, добавила, — Послушайте — я не могу вас остановить. Но мне надоело убегать, прятаться и бояться. — Обозначив свою точку зрения мощным пируэтом, она сказала, — Я не собираюсь больше так жить. Разве вам не надоело жить в темноте?

Она увидела несколько кивков и услышала подтверждающее бормотание.

— Вы не хотите ощущать солнце на лице? Не хотите иметь место, которое принадлежало бы только вам? Место, где вы могли бы без страха пройтись по улице?

Звук одобрения стал звучать громче.

— Они создали нас и сделали из нас солдат… чтобы защищать эту страну. Пора им с нами считаться и нести ответственность, вместо того, чтобы пытаться убрать нас как мусор. Нас создали в Америке, и мы никуда не уйдём.

Чудачка Синди, кивая сказала, — Скажи своё слово.

Макс кинула на нее взгляд, она любила свою сестру, которая была с ней с самого начала; затем она продолжила:

— Они зовут нас уродами? Ну и что. Сегодня… я горжусь тем, что я урод. И сегодня мы будем противостоять, прямо здесь.

Оглядываясь вокруг, она изучала лица, так много лиц, тех кого она знала и нет, но в её сердце все они были её семьей.

— Кто со мной? — Макс спокойно подняла кулак в воздух.

Кулак Джошуа взметнулся тотчас же, и Чудачки Синди, и Логана, и Алека, и остальных, один за другим, даже Дикса и Люка. Это была солидарность, которой никто из них прежде не знал, даже в Мантикоре. Они были вместе, горды и непокорны. В конце концов, один лишь Мол остался стоять с опущенными вдоль тела руками.