Если возьмем протестантское понимание Церкви, находим нечто другое. Что другое? Он дает такой образ: куча, если хотите, мешок песка – песок… Все песчинки кажется вместе, все они в одном объеме, в одном мешке, но каждая песчинка, обладая свободой действия и передвижения, в то же время практически только касается других песчинок, а не имеет с ними никакой органической связи! В мгновение ока они могут рассыпаться – и рассыпаются, действительно. Это мы и видим: от кучи песка отсыпаются другие кучки и все это происходит… Песок!.. Песчинки, не связанные друг с другом, хотя кажется и образуют некое единство – эту кучу.

Вот на фоне этих двух образов становится понятным, в чем принципиальное отличие православного понимания Церкви от этих других. Он (Хомяков) говорит: православное понимание можно уподобить образу организма, живой клеточке – каждый человек это клеточка, живая клеточка, которая входит в организм… Да, она живет в организме, но она не просто живет в нем – она и действует на него! И не просто действует на него – что значит, действует? – она соединена с каждой другой клеточкой! Любая клеточка организма воздействует на другую, состояние одной воспринимается сразу всеми… Это передается невидимыми, может быть нам еще незнакомыми – теперь-то более знакомыми – импульсами. Все соединено воедино – кажется никто никому особенно и не подчинен – все находятся в единстве, но совсем не в единстве монолита стены, совсем не в единстве мешка с песком, а организма – каждая клеточка чувствует другую и действует на нее.

Вот оно какое понимание Церкви подлинное! Не случайно – и это становится теперь понятным – выражение апостола Павла, когда он говорит о Церкви как теле Христа. Тело Христа… – ведь речь идет о каком теле? – не о мертвом же, ясно! Речь идет о человечности Христа, об этом живом организме, который одухотворен Божеством. Церковь это Тело Христово! Каждый входящий в церковь становится живой клеточкой этого организма, одухотворяемой с одной стороны тем Духом Божьим, который пребывает в ней; с другой стороны – сам включается в эту жизнь, сам уже воздействует на это тело (причем воздействует подчас очень эффективно), и получает в свою очередь импульсы на себя.

Итак, Церковь оказывается – есть организм, но как мы воспринимаем этот организм? Очень по разному… Мы говорим: Церковь есть организм – какая Церковь?.. Русская?.. Сербская?.. Или Греческая?.. Речь идет в данном случае вот о том явлении в истории Церкви, которое начинается со слов Христа: «Созижду (создам) Мою Церковь и врата адовы не одолеют ее». Он (Христос) сказал: создам Церковь, то есть Свою Церковь… В чем тут дело? О чем идет речь? Может быть стоит здесь напомнить очень интересные мысли, которые приводит один из наших профессоров дореволюционной Академии Богдашевский, и которые дают возможность уяснения еще некоторых моментов связанных с пониманием Церкви. Он обращается к греческому слову, которое мы перевели как церковь. Это слово звучит так: эклисия. Он говорит, что такое эклисия? Эклисия это собрание людей – каких? – призванных (экалео – призывать, приглашать, созывать). Но что это означает? Ведь если мы обратимся к истории греков и посмотрим, какие там имели место собрания, то найдем три их формы. Одно из этих собраний: когда созываются – ну, будем говорить современным языком – люди, состоящие в государственном управлении, наиболее значимые люди государства. Оказывается, когда созываются эти люди – элита общества – это собрание называлось синклитом. Но были и другие собрания… Вдруг неожиданно люди по какому-то поводу собирались – стихийно собирались, неожиданно, иногда и ожидаемо: праздники, какие-то мероприятия – собирались люди. Иногда это была беспорядочная толпа, иногда это было что-то и упорядоченное, но просто возникающее так сказать, без определенного, если хотите, созывания. В греческом языке такие собрания назывались агора. А вот была и третья категория. Она особенно хорошо себя показывает в полисах–государствах (городах–государствах), когда все основные вопросы решал народ. Да… Что это такое было? Это было специальное собрание, на которое приглашались все граждане, имеющие право гражданства в этом городе. Именно созывались специально, но не верхушка, не элита общества, а все которые законно были гражданами этого города. Вот собрание всех, специальное созывание всех, кто имел право голоса, называлось у греков эклисия. Вот когда собрание, вот когда призванные назывались у греков эклисией.

Какое это имеет значение для понимания Церкви? А вот какое… Церковь это оказывается не просто собрание верующих – нет, не просто! Человек может и верить, но еще не быть членом Церкви – он еще не из призванных. Членом Церкви становится только тот, кто не только уверовал, но и крестился, то есть стал членом Церкви; стал законным гражданином вот этого города. Вот эти все люди, независимо от их положения – слышите? – независимо от их положения… (Речь идет не о синклите. В переводе на современный язык можно было бы сказать, что речь идет не только об иерархии, а речь идет обо всех.)… вот эти все члены Церкви отныне призываются для участия в решении всех важнейших вопросов, которые стоят перед всею Церковью!

В послании восточных патриархов есть такое выражение, когда они реагируют на западное понимание Церкви… Они говорят: Церковь это не есть только одна иерархия, это не есть только элита ученая – нет, нет! – Церковь это весь народ! Под народом что разумеется? – все созванные, то есть сюда входят и иерархия – весь народ… Иногда думают под народом разуметь так: то есть – иерархия, а то – народ. Это все равно что, знаете, отрезать голову… и вот вам – народ!.. Ничего подобного – как раз нет! Идея здесь очень серьезная: оказывается реальными членами Церкви, теми которые призваны участвовать в жизни Церкви, в решении всех ее вопросов, являются все! Оказывается Церковь – эклисия, то есть собрание всех законных членов этого, будем говорить, Небесного града!

Для понимания Церкви, по–моему, очень имеют большое значение те слова и те характеристики, которые мы находим в символе веры. Там даются такие характеристики: единая, святая, соборная и апостольская. Давайте посмотрим на эти характеристики для того, чтобы лучше составить для себя облик Церкви.

Что значит единая? Это самое простое: ниа по–гречески, то есть одна – одна – Церквей не много. Когда мы называем разные Церкви по именам, то это вовсе не означает, что будто бы Церквей много – это только, если хотите, широкие члены Церкви или множественные члены Церкви и больше ничего. Церковь же – одна! Потому что, повторяю, – что она есть? – она есть единство Духа Божьего во всех тех верующих, которые в жизни стремятся исполнить Евангелие. Так вот: эти верующие всюду находятся: и в России, и в Сербии, и в Греции, и в Болгарии – да, где бы они ни были – это не имеет значения! Эти разделения на Церкви – чисто структурные явления, внешние, кожные (от слова кожа) – они совершенно не касаются существа Церкви. Это дисциплинарная сторона, чисто формальная. Церковь же остается одной – она только одна, а не множество этих Церквей! Вот о чем говорит характеристика: верую во единую Церковь.

Святость Церкви? Вот мы подходим к вопросу, который волновал и волнует очень многих – и законно волнует. С одной стороны – Святая Церковь, с другой стороны – кто является ее членами? Даже самые святые и те же по существу не святы! Если Пимен Великий говорил: «Поверьте, братья, куда будет ввергнут Сатана, туда буду ввергнут я»; если Сесой Великий, умирая и просветившись как Солнце, умолял Бога дать ему еще время на покаяние; то это были вовсе не слова лицемерия, и это было у них вовсе не обманом зрения (если уж они обманывались, то простите, что уж о нас говорить?). Это же не обман был: ни осознанный, то есть лицемерие – ни неосознанный, то есть они видели не таковыми, какие они есть на самом деле – нет! Они видели как раз лучше, точнее и яснее, чем мы видим себя! Точнее, лучше сказать иначе: мы вообще себя не видим, а они-то на самом деле видели, кто они есть перед лицом Всесвятого бога. Поэтому, как же понять, что Церковь свята, если оказывается даже святые были по существу не святы?