— Каким образом?

— Разве это не очевидно? — всплеснула руками Марика.

— Нет. Букашка на фоне океана не вдохновляет меня.

— Шершень, отец. Корабль, что ее везет, называется «Шершень». Сейчас он курсирует вот тут, недалеко от берега. Лоскут ткани со следами крови монахини указывает на него. Впрочем, девчонка скоро высадится. А я, — она кивнула в сторону багажа, — отправляюсь туда с лично отобранными воинами, чтобы ее заполучить.

— Дорога от Хор Калба займет дня четыре и это если загнать до смерти лошадей, — покачал головой Халар Зим.

— Осмелюсь напомнить тебе, что я дочь своей матери. Имя в союзниках магию, можно не волноваться за лошадей. Легкая поездка на них куда угодно, вплоть за границу жизни, гарантирована.

Халар Зим хрипло засмеялся.

— Что ж, приступай, моя любимая мудрая дочь, — сказал он без злобы в голосе. — Однако заруби на носу: Возвратишься без монахини или опоздаешь с ней к ритуалу до новолуния, и все колдовство мира не защитит тебя от отцовского наказания.

Тамара с извивающимися в закатном бризе распушенными волосами, одетая как настоящий пират, стояла на мостике и наблюдала прощание Конана с товарищами. Она пробудилась в потели голой, но укрытой мягким одеялом. Ее не посетили сомнения относительно того, кто был так добр к ней. Проведенный обряд подарил покой и немного прояснил ситуацию, хотя вопросы по-прежнему преобладали над ответами.

Девушка думала, что своим нынешним видом тронет сердце варвара. Ей ужасно хотелось молить его остаться — не в связи с боязнью за свою дальнейшую судьбу на «Шершне». Навыки обращения с ножом и луком отлично защитили бы монахиню от назойливого внимания. К тому же Артус объявил во всеуслышанье ее младшей сестрой, которой никогда не имел, и убедительно рекомендовал остальным членам команды поступить аналогично. Угрозы навлечь на себя гнев капитана или Конана не понадобились.

Тамара тревожилась за киммерийца, что казалось несколько странным, поскольку едва ли кто-нибудь мог сравниться с ним бою или внушать врагам такой же страх. Даже мастер Фассир в лучшие годы не выстоял бы против Конана, чего она никогда бы не пожелала.

Беспокойство вызывал его мрачный фатализм. Наверное, всем пиратам приходилось переживать темные периоды, но Конан, похоже, чувствовал там себя комфортно. Быстрый и умный в гонке со смертью, в часы мира он страдал приступами меланхолии. Тамару волновало больше всего, что может наступить момент, когда ее друг пройдет точку не возврата.

Тем не менее, она весело улыбнулась в обращенное к ней лицо Конана:

— Пусть боги ускорят твое возвращение.

Небрежно кивнув, киммериец взвалил на плечи мешок с провизией и спустился по трапу на запущенный причал, у которого морские разбойники бросили якорь. Без оглядки огромный варвар пересек береговую полосу и начал подниматься по ближайшему склону…

— Ну, женщина? — раздался снизу голос Артуса.

— Что угодно, капитану Артусу?

— О, мне нравится, как это звучит: «Капитан Артус»! Слушайте и запоминайте, вы там, шелудивые собаки. Видишь ли, — зингарец выдернул из-за пояса кусок холста, — наш парень забыл карту. Конечно, я послал бы человека, но все они должны заполнять бочки пресной водой. В общем, нужен кто-то, чтобы догнать его.

— Я с удовольствием передам, — Тамара спрыгнула на палубу.

Артус протянул девушке карту, однако не спешил расставаться с ней.

— Учти, мы отплываем с приливом. Постарайся вернуться к рассвету.

— Есть, капитан.

— И, — темнокожий пират усмехнулся, — при случае скажи ему, Тамара, что лучше бы нам с ним встретиться в Гиркании, иначе я достану киммерийца из-под земли.

Еще до ее появления, Конан догадался, что к нему направляется Тамара. Девушка, возможно, умышленно производила больше шума, чем создала бы толпа пиратов. Варвар взял паузу на заросшем тростником пригорке и с улыбкой поджидал, гостью. Снизу киммерийцу махал рукой Артус.

— Капитан сказал, что ты забыл это, — монахиня вручила ему карту.

— Тебе придется отнести ее обратно, — Конан похлопал свернутой в трубку холстиной по бедру. — Артус не мог не знать, что я сделал копию для себя.

Лицо девушки вытянулось.

— Ты зря проделала путь, Тамара.

— Ты вправе считать меня глупой, — она коснулась руки киммерийца, но за все время в монастыре я никому не говорила: до свидания.

— Вероятно, люди просто умирали, — Конан возобновил свое восхождение.

— Да, — Тамара старалась от него не отставать, — однако тогда я не тревожилась за судьбу ушедших, поскольку их возвращение обратно было невозможным. Никто уже не мог принести о них дурные вести. И я не предполагала, что прощание с живым человеком будет столь тяжелым.

— Действительно плохо, когда у тебя нет возможности попрощаться.

Они достигли вершины холма, и киммериец двинулся в глубь местности. С противоположной стороны возвышения открывался вид на бухту, подобную той, где «Шершень» бросил якорь. Только здесь слой белого песка скрывал руины, оставив видимыми лишь два массивных изваяния. Зарывшиеся по пояс статуи слепо таращились на острые, словно клыки, обломки скал вблизи побережья, препятствующие заходу кораблей в гавань.