Хотя присущая ему внутренняя сила никакого отношения к одежде или деньгам не имеет, невольно подумала Эмили. Она проистекает из его природной мужественности и уверенности в себе.

— Хотите чего-нибудь выпить? — спросил он.

— Я выпью немного вина за едой, — ответила она и добавила, не удержавшись: — Когда я с вами, мне необходима ясная голова.

— Звучит многообещающе, — с усмешкой произнес Стив.

Выбор блюд и вин не отнял много времени.

— Я заметила, что вы хромаете, — сказала Эмили. Она понимала, что ее вторая фраза тоже не очень-то подходит для начала светского разговора, который она собиралась вести, но ничего не могла с собой поделать.

— Последствия травмы, ничего страшного.

— По-моему, все ныряльщики одержимы стремлением к смерти, — заявила она неприязненным тоном.

— Я к числу таких людей не отношусь, — резко возразил Стив.

— Тогда зачем же постоянно рисковать жизнью?

Это что, открытие военных действий? — недовольно подумал Стив и попытался отшутиться:

— Ради славы, разумеется.

— Я спрашиваю серьезно, Стив, — вспыхнула Эмили.

Он отложил нож.

— По целому ряду причин. Желание достигнуть предела своих возможностей, а может быть, и превозмочь себя. Стремление ощутить себя с морем наравне, быть не противниками, а союзниками. Естественный восторг перед красотой подводного мира, абсолютная тишина, где ты всегда одинок, сколько бы людей ни было рядом с тобой. — Стив помолчал. — Пожалуй, для начала хватит.

Вот что является источником его внутренней силы, подумала она, внутренне содрогнувшись.

— Вам не хотелось этого говорить, ведь так? — проницательно заметила Эмили.

— Я никогда никому об этом и не говорил. Просто делал, и все.

— Даже вашей дочери? Даже Долли?

— Долли никогда ни о чем не спрашивала. Я не знаю даже, как она вообще ко всему этому относится. — Стив тяжело вздохнул. — Об этом я тоже ни с кем раньше не говорил.

От ее решимости держаться на расстоянии не осталось и следа.

— Почему же вы выбрали меня?

— Я видел гранки на вашем столе, — признался он. — И теперь мне известно, что вы Дебора Дайсон.

— Проклятье, — пробормотала Эмили. — Совсем забыла о них. — Внезапно глаза ее расширились от ужаса. — Уж не думаете ли вы, что я вас расспрашиваю, чтобы потом воспользоваться информацией для своей книги?

— Нет, мне это и в голову не приходило. Просто я читал вашу первую книгу и знаю, что вы способны понять мое пристрастие к подводному плаванию.

Эмили на мгновение прикрыла глаза.

— Станислас делал это ради славы. Он всегда старался опередить всех, рассчитывая стать в их глазах героем.

— Вы тоже не собирались говорить мне об этом.

Она криво усмехнулась.

— В мои намерения входило держать вас на расстоянии как эмоционально, так и физически.

Стив наклонился ближе.

— Ни то, ни другое между нами невозможно.

С трудом отведя взгляд, Эмили с облегчением увидела приближающегося официанта. После того как он ушел, Стив поднял бокал.

— За нас.

— За меня и за вас, — ответила она и покраснела.

— По отдельности, вы хотите сказать?

— Совершенно верно.

— Но я отказываюсь пить за это.

— Выбор не обязательно будет за вами.

— Послушайте, Эмили, я ведь читал вашу книгу... очень тонкую кстати, полную нюансов и выстраданной мудрости, поэтому знаю, что вы тоже человек риска. В своей книге вы попытались достичь пределов своих возможностей, как и я — своими погружениями.

Эмили отпила глоток вина.

— Одно дело заниматься этим за письменным столом, а совсем другое — в постели. Вы ведь имеете в виду именно это?

Стив рассмеялся.

— Вы попали в точку, — признался он. — Сексуальное влечение, несомненно, играет в этом большую роль.

— Ответом будет «нет», — тихо сообщила Эмили.

— Неужели Станислас настолько глубоко ранил вас? — спросил Стив так же тихо.

Эмили с вызовом вздернула подбородок.

— Да, как видите!

На мгновение лицо Стива исказила гримаса ненависти.

— Негодяй!

— Это не совсем так, — сухо возразила она. — Вы ведь видели его родителей.

— Может быть, вы правы, — нехотя согласился Стив.

Подождав, пока уйдет принесший салат официант, Эмили сменила тему разговора.

— Расскажите мне о вашей дочери.

— Долли? Ей тринадцать лет, иногда она ведет себя на девять, иногда на двадцать. Любит лошадей, пишет стихи, много читает, норовит подобрать каждое бездомное животное. Сегодня хочет быть ветеринаром, а завтра президентом, чтобы управлять страной справедливо... — Он грустно улыбнулся. — Хватит для начала.