Шрифт:
— Ведь месье — брат нашей «Кошечки»?
Последнее слово он сказал по-русски и тут же обернулся к своим спутникам, которых встречали какие-то люди, и помахал им рукой. А они сердито поманили его к себе. Жерар растерянно измерил взглядом Каткова, пробормотал: «Миль пардон!» — и направился к ним. Потом, вернувшись с полдороги, обратился ко мне:
—Не обессудьте: голова идет кругом! Прошу вас, не забудьте, обязательно приходите! Буду вас ждать! Еще раз спасибо!
В этот момент к нам подошел с приветливой улыбкой Поремский и, пожимая мне руку, спросил:
— Что за люди?
— Симпатичный парень, француз, вместе ехали. Чудак! — И подумал про себя: «Если ты такой осторожный, то и я от тебя не отстану».
— Иван Михайлович настоял на том, чтобы вас поселить покуда у него. Поживите, освойтесь, а там посмотрим.
Не прошло и нескольких минут, как мы уселись в новенький «рено» Ивана и покатили по улицам Парижа... Тихого, безлюдного, словно пришибленного...
3
Катков работал репортером в газете правого толка под названием «Возрождение», пожалуй, самой интересной и влиятельной белоэмигрантской газете, имеющей высоких покровителей: широко известных финансистов, начиная с Манташева... Он-то и устроил туда Каткова, поскольку считал себя во многом обязанным его деду — тайному советнику, основателю Московского лицея Цесаревича Николая.
Неподалеку от Дома инвалидов Поремский поглядев на часы, попросил остановиться:
—Опаздываю на свидание, завтра заеду, потолкуем, а сейчас советую отдохнуть с дороги! — И, пожав нам руки, захлопнул дверцу.
Просторная квартира Ивана с окнами в сад и на улицу, несмотря на «поэтический» беспорядок, казалась уютной и обжитой.
— Раздевайся! Чемодан можешь поставить в прихожей, а тебе предлагаю устроиться в гостиной. Кстати, как твое отчество?
— Как у Поремского.
— Значит, Дмитриевич! Придется сесть между вами и загадать желание! Надо же — полный тезка!.. А ты исповедуешь солидаризм? Фашизм?! Как же так, Володька?!
— Учти, Иван, солидаризм противоположен фашизму! Нет речи о высшей расе, напротив — все люди, все народы имеют одинаковые права! В какой-то мере это соблюдалось после революции пятого года в царской России, когда были отменены фактически привилегии дворянства.
—Ха! Значит, чтобы дворяне, записанные в «бархатную», и прочие—купцы первой гильдии, второй, третьей, мещане, крестьяне, рабочие, люмпены — жили солидарно?! Какое согласие может быть между знатным и безродным, богатым и бедным, талантливым и бездарным, умным, наконец, и глупым?.. И объясни, почему тогда «солидаристы» из НТСНП намереваются ехать на поклон к Гитлеру, исповедующему фашизм?!
Я недоуменно пожал плечами. «Почему Байдалаков мне об этом ничего не сказал?.. На какой поклон?..» — подумал я и ответил:
—Если ты подразумеваешь поездку Георгиевского в Берлин, то контакт у него не получился, да он особенно и не старался его налаживать. «Маг» крепко связан с другими силами.
— Наивняк! Абвер уверял Байдалакова, что НТСНП будет представлять третью силу! Ему, после свержения большевиков, дадут власть в России. Ха! Вроде как Ла Валю в Виши!.. То же обещано самостийникам разных мастей. Все сейчас пригодятся: как шпионы, диверсанты, провокаторы... а когда сделают свое дело — пошлют к фене! — и Катков, подняв руку с расширенными пальцами, махнул, словно собирался поцарапать. — Вот как обстоят дела, мой друг Володька! Думай!..
— Я пока, Котяра, в Берлин не собираюсь! — и подумал: «А приехал выполнять задание абверовца!»
— Понятно! Пока еще никто не свистнул! Эх, Володька, Володька!.. Негоже бывшему лицеисту, доброму дворянину, бороться против своего Отечества!.. Ты, может, в ответ протрубишь девиз своего фюрера Байдалакова: «Против большевиков хоть с чертом!»... Но убивать-то будете русских!.. Можно ли идти с маньяком, заразившим своей безумной идеей послушных немцев?! Как это сделал другой маньяк — Ленин — двадцать лет назад с нашим, таким же послушным дураком-народом!
— Знаешь, Иван, тут бабушка надвое гадала! В стране, где ты живешь и считаешь самой свободной, тоже властвовали маньяки. Мир построен на борьбе двух начал: Ева совращает Адама, Каин убивает Авеля, а Иисус Навин — целые племена. Каждая держава, каждый народ, я уж не говорю о вечном стремлении «избранного», хочет стать великим, господствовать над миром... подобно тополю в этом саду, который хочет быть самым высоким; подобно мужчине, мечтающему стать самым умным, самым неотразимым; или женщине, грезящей о короне красоты... Одни народы, увлеченные доктринами псевдоученых философов, впитывают сатанинское начало: зло, ненависть, разрушение; другие — проникаются божественным началом Будды, Конфуция, Христа, Магомета, призывающих к добру, миру, согласию... Но это еще далеко не все. В вечном движении мира, в вечной борьбе двух начал есть какая-то цикличность, которая вроде бы должна учить людей, как, скажем, осень — придумать зонтик, а зима — шубу... К сожалению, эта цикличность трудноуловима человеку, не изучающему досконально, подобно педанту, прошлое...
—Дорогой мой философ, ты забываешь о древнегреческой богине Немезиде! Мой шеф, писатель Николай Яковлевич Рощин, любит поговорить на такие темы. Обязательно тебя с ним сведу! Интереснейший человек. Друг Бунина, Куприна, Зайцева, близко знаком с нашими писателями Алдановым, Шмелевым, Мережковским... Пусть он вправит тебе мозги насчет НТСНП!
— Я ничего не забываю... Рухнули Древний Вавилон, Спарта, Египет, Рим, Иудея; задохнулся за каменной стеной Китай, рассыпались по миру мавры, готы, половцы, хазары... Все они, воодушевленные маньяками, хотели владеть миром! Огнем и мечом!.. Ныне лишь «избранный народ» все еще верит в свою избранность богом и воюет на свой манер — идеями сначала бредовыми, «утопическими», потом «научными», выдвигая и поддерживая Кромвелей, Дантонов, Робеспьеров, Лениных... И ты прав, конечно: Немезида не дремлет, воздвигает «Стену Плача», «Стену коммунаров»... И подумай — кто и над кем плачет? И почему эта стена нерушимая?! — в чьей памяти?!