— Разве нет?

— Черт побери, Хейзл! — выпалил он с уверенностью человека, который тщательно продумал все свои аргументы. — Комната девочек дверь в дверь с нашей. И что, по-твоему, произойдет, когда они подрастут и поймут, почему мама так сладострастно стонет?

Она залилась краской.

— А когда приходится сдерживаться, это совсем не то... — безжалостно продолжал Дик. — И я не могу не думать, что со временем возможности для таких вспышек страсти будут сходить на нет... Разве что мы найдем какой-то выход!

— И все же, что с тобой вдруг стряслось, Дик Треверс? — потребовала Хейзл ответа. — Неужели ты считаешь, что и другие мужчины готовы сорвать с места своих жен и детей лишь ради того, чтобы секс не стал пресным?

Дику стоило немалых усилий демонстрировать во время разговора терпимость и понимание, но, услышав оскорбительные слова Хейзл, он побелел от гнева и угрожающе тихим голосом спросил:

— Значит, ты думаешь, что я озабочен исключительно сексом?

— Не знаю, — устало ответила Хейзл. — Ты сам привел это в качестве аргумента. А что еще может быть? Кризис среднего возраста? Но, в таком случае, не слишком ли ты молод в свои тридцать три года для такого кризиса?

— Еще бы, черт побери! — с жаром согласился он. — А может быть, ты и права. Может, у меня в самом деле какой-то кризис, просто раньше у тебя не было ни времени ни желания заметить это...

— Дик... — перебила она, потрясенная не столько гневным выражением лица мужа, сколько тем непреложным фактом, что, похоже, они по-настоящему ссорятся. — Ты не имеешь права так думать!

— Неужели? — Он не собирался остывать. — Откуда ты знаешь, о чем я думаю? Если мои слова не совпадают с тем, что нужно тебе, ты никогда меня не слушаешь, разве не так? Но пришло время выслушать меня, Хейзл Треверс!

— Ну так говори, — тихим сдавленным голосом предложила она.

Дик перевел дыхание.

— Неужели ты никогда не чувствовала, что жизнь наша движется по накатанной колее?

— По накатанной колее? — Она удивленно вскинула брови.

— Конечно. — Увидев, как она растеряна, Дик смягчился и протянул руку, чтобы приласкать ее, но Хейзл отпрянула, холодно бросив:

— Ты вроде хотел что-то сказать.

Он кивнул. Хейзл права: секс уже отвлек их от предмета разговора.

— Дорогая, ты выросла в этой квартире. Мы провели в ней всю нашу семейную жизнь. Мы вырастили в ней трех детей, но теперь нам не хватает места. Я думаю, что мы переросли ее.

В его словах была холодная решимость, словно Дик пришел к выводу, что этот этап их жизни подошел к концу, и Хейзл почувствовала, как по спине пробежал знакомый холодок. От страха у нее перехватило дыхание, но она сглотнула едкую горечь комка в горле.

— Я слышала, что ты сказал, Дик, — тихо промолвила она.

— Вот и хорошо.

Глаза ее заволокло слезами.

— И ты в первый раз дал мне понять то, что мы оба знаем: я заставила тебя жениться на себе лишь тем, что забеременела! И, не встреть ты меня, ты бы, наверное, никогда не попал в такую действительно ужасную ситуацию. Жил бы себе, как живешь, и женился бы на своей обожаемой Паоле!

Серые глаза Дика сузились так, что стали напоминать ледяные щелочки.

— Хейзл, прошу тебя. Ты слишком возбуждена и можешь сказать то, о чем потом пожалеешь!

Но она отметила, что Дик не стал опровергать ее предположение.

— В таком случае я вообще не буду ни о чем говорить.

— Но...

Громкий звонок у входной двери возвестил о появлении тройняшек, и Дик решил не продолжать разговор. До поры до времени.

Когда Хейзл поравнялась с мужем, он сделал попытку примирительно обнять ее, но она уклонилась.

— Просто обдумай все, что я сказал, — бросил он ей вслед. — Это все, о чем я прошу. Просто подумай. Это ты можешь для меня сделать?

Как она ему могла отказать?

Выскочив из спальни, Хейзл рискнула бегло взглянуть на себя в зеркало. До чего у нее ужасный вид! Волосы спутаны, на щеках рдеют предательские красные пятна... Девочки не должны заметить ее смятения! Она схватила ленточку и собрала волосы в привычный конский хвостик.

Едва открыв входную дверь, Хейзл оказалась в водовороте зеленых школьных платьиц и развевающихся кудряшек. Три девчонки, влетев в квартиру, стали прыгать, как кузнечики, одновременно тараторя наперебой, что всегда за ними водилось, стоило им только научиться говорить.

— Мама, Ханна Фиппс, которая написала книгу о лошадях, после Рождества приедет к нам в школу!

— Мамочка, а мне дали роль злой ведьмы в пьесе, я составила тебе список, чего нужно для костюма, но потеряла его!

— Мама, я сделала дополнительное задание по латыни, просто ради удовольствия, и миссис Макфадден была очень довольна мной!

— Весьма печально!

— И вовсе не печально! Миссис Макфадден сказала, что я, наверное, получу грамоту от директора школы!

— Еще хуже!