Первое из двух открытий — кулинария. Автор «Древней медицины» воздерживается давать это традиционное название, потому что видит в нем первый этап медицины или, по крайней мере, предварительный этап. Вот как он об этом пишет:

«Возвращаясь к источникам, я считаю, что режим и пища, которыми сейчас пользуются, не были бы открыты, если бы человеку было достаточно есть и пить то же, что и быку, лошади и другим животным, например, плоды земли, кустарники и подножный корм, ибо благодаря этим продуктам животные питаются, растут и живут, не испытывая страданий и не нуждаясь в другом режиме. По правде говоря, я считаю, что сначала человек тоже использовал такую пищу. Что касается используемого в настоящее время режима, я думаю, понадобился длительный период времени, чтобы он стал таким, как есть сейчас. Так как люди испытывали много страданий из-за грубой животной пищи, потому что ели ее сырую, необработанную и твердую (…), вынужденные необходимостью, эти люди, как мне кажется, искали пищу, подходящую их природе, и открыли ту, которую мы сейчас употребляем. Из зерен пшеницы, которые они вымачивали, очищали, мололи, просеивали, месили и пекли, они начали изготовлять хлеб, а из зерен овса — лепешки. И прибегая к другим действиям для изготовления пищи, они варили, жарили, смешивали и смягчали твердые и необработанные субстанции с помощью субстанций более мягких, делая все в соответствии с естественными потребностями человека, ибо они считали, что при твердой пище природа человека не будет способной ее осилить, и из-за этой пищи возникнут страдания, болезни и смерть; тогда как от пищи, которую природа может осилить, происходит рост и здоровье. Какое же более правильное и более соответствующее название можно было бы дать этому открытию, как не название медицины, потому что речь идет об открытии, сделанном для блага человека, вместо того режима, который был источником страданий, болезней и смерти?»

Открытие состоит в приспособлении пищевого режима к человеческой природе посредством разнообразных кулинарных манипуляций, из которых основными являются варка и перемешивание. Оно имело исключительно важное значение для судьбы человечества: вырвало человека из животного состояния и избавило от злополучной участи. Парадоксально, но эта слабость в конечном счете была причиной его величия. Человек был просто вынужден изобрести искусство кулинарии.

К открытию пищевого режима для здоровых людей добавилось второе — для больных людей. Вот как автор «Древней медицины» рассматривает этот второй этап, который знаменует открытие медицины как таковой:

«Рассмотрим также медицину, признанную таковой, ту, которая была открыта для больных, обладающую одновременно и названием, и специалистами в этом искусстве. Преследует ли она также одну из этих целей? Как она началась? Как я уже сказал в начале, я думаю, что к исследованиям по медицине не приступили бы, если бы один и тот же режим подходил и больным, и здоровым. Совершенно определенно можно сказать, что в наши дни те, кто не используют медицину, — варвары, и небольшое число греков — когда болеют, сохраняют тот же пищевой режим, что и здоровые люди. Прислушиваясь только к собственному желанию, они не могут отказаться ни от одного из блюд, которых им хочется, ни даже сократить количество. Но те, кто искал и открыл медицину, придерживаясь того же умозаключения, о котором шла речь в моем предыдущем повествовании (то есть те, кто открыл пищевой режим для здоровых людей), начали с убавления массы продуктов питания и сокращения многого на очень малое. Но так как они увидели, что режим иногда достаточный и явно благотворный для некоторых больных, не является таковым для всех, потому что иные были в таком состоянии, что не могли вынести даже небольшого количества пищи, они посчитали, что такие больные нуждаются в более щадящем режиме и открыли супы, смешивая небольшое количество твердых веществ в большом количестве воды, лишая твердости эти вещества перемешиванием и варкой. Наконец, для больных, которые не могли справиться даже с супами, они отменили даже супы и перешли к напиткам. Еще они следили, чтобы напитки были в нужной мере, как по смеси, так и по количеству, воздерживаясь предписывать слишком обильное и неумеренное питье, а также слишком недостаточное».

Автор категорически настаивает на преемственности этих двух открытий. Они имеют одну и ту же цель: приспособить пищевой режим к человеку, здоровому или больному. Но второе открытие значительнее первого, так как степень слабости больного меняется в зависимости от силы болезни. Для больных нужно изобрести много режимов, тогда как для здоровых есть только один. Таким образом, медицина является разновидностью персонализированной кухни. Она является признаком высшей ступени гуманизма, к которому, впрочем, приобщены не все люди. Автор «Древней медицины» многозначительно упоминает, что варвары не знали медицины.

Этот анализ истории человечества, отмеченный переходом от природного состояния к культурному, приобретает свой окончательный смысл, если поместить его в ряд больших текстов V века, посвященных рождению цивилизации благодаря открытию искусств. К самым известным принадлежат тексты, которые вложили в уста своих персонажей три великих драматурга — Эсхил, Софокл и Еврипид. Многие темы у них совпадают.

Эволюцию человечества во всех этих текстах характеризует не непрерывность прогресса, а разрыв между двумя периодами: отрицательным, когда люди были лишены всего, и положительным, когда люди уже пользуются благами, созданными искусствами. Согласно автору «Древней медицины», до открытия кулинарии люди вели «дикую» жизнь. Слово «дикий» определяет также жизнь первых людей в «Молящих» Еврипида, где царь Афин Тезей описывает развитие человечества. По мнению врача-гиппократика, дикий пищевой режим влек за собой ужасные страдания и смертельные болезни. Аналогичным образом в «Прометее» Эсхила заболевшие люди до появления медицины чахли без всякой помощи. Все меняется с того момента, как появляются цивилизаторские искусства. В «Древней медицине» твердая звериная пища, которая влекла за собой страдания и смерть, заменена диетой, приносящей спасение и здоровье. Подобное изменение претерпевает жизнь людей в «Прометее» Эсхила и в «Молящих» Еврипида. За диким существованием следует сознательная и упорядоченная жизнь. Разница в том, что врач приписывает это изменение только кулинарному и медицинскому искусству, тогда как тексты трагедий вводят целый ряд искусств, необходимых для выживания и счастья человека. Медицина, которая даже не упоминается в «Молящих» Еврипида, в «Прометее» Эсхила всего лишь — одно из многих искусств, которое, однако, внесло коренное изменение в жизнь людей. Вот как Прометей говорит об открытии медицины:

«Ты еще больше удивишься, услышав напоследок, какие искусства и какие средства я выдумал. Сначала самое важное: если кто-то заболевал, у него не было никакого лекарства ни съесть, ни вылить, ни втереть, и из-за отсутствия лекарств люди чахли, пока я им не показал смеси успокаивающих лекарств, благодаря которым они устраняют все болезни».

Конечно, концепция медицины не одна и та же в «Прометее» Эсхила и в «Древней медицине». У драматурга лечение фармакологическое, у врача-гиппократика — диетическое. Сходство тем более впечатляет, что драматург и врач придают значение открытию понятия «смесь» и подчеркивают решающий вклад медицины в прогресс человечества.

Авторы, однако, расходятся в причинах, которые объясняют возникновение медицины. У Эсхила это дар бога, у гиппократика — открытие человека.

Это соответствует противоречиям в объяснении прогресса человечества у мыслителей V века. Для одних творцами прогресса являются боги, даровавшие искусства. Для других подлинным изобретателем искусств является человек с неисчерпаемыми возможностями его разума. В «Антигоне» Софокла хор восхищается умением человека, который «сам преподал себе искусства».

Автор «Древней медицины», конечно, знает о традиционном веровании. Но вместо того, чтобы возражать, он ловко использует верование для восхваления человеческого разума: «Первые изобретатели медицины, — говорит он, — считали, что их открытие достойно быть приписанным богу». Он упорно настаивает на необходимости поиска и открытия. Суровая действительность дала им первый толчок. Животный пищевой режим, далеко не полезный для людей, вызывал страдания, болезни и смерть, поэтому изыскивался и был найден режим для здоровых людей. Он не подходил больным, и люди были вынуждены искать и находить различные режимы для различных болезней. Эта причинная связь, установленная между необходимостью и потребностью, поиском и открытием, не утверждается со всей определенностью ни в одном сохранившемся тексте V века. Редким исключением является афоризм из трагедии Еврипида: «Потребность — госпожа разума даже у тупицы».