Шрифт:
— Тереза?! — Пак подлетел к ней. — Позволь мне вылечить твои раны… Гатс неверяще смотрел на свои руки, которые будто по собственной воле
успели подставить девчонке меч для спасения.
— Все из-за тебя! — Тереза окатила Гатса полным ненависти взглядом. — Если бы ты не пришел…
— Так значит ты больше не думаешь о самоубийстве? Это хорошо…
Гатс подошел к мертвому священнику и принялся деловито вытаскивать из-под камней свой плащ.
— Когда-нибудь я убью тебя! — взвизгнула Тереза.
— Тереза, что с тобой? — прошептал Пак.
Накинув плащ, Гатс двинулся к выходу.
— Слышишь? Я убью тебя!!!
— Можешь приходить в любое время, — не оглядываясь, бросил Гатс. Он заторопился к выходу. Он не хотел, чтобы девочка увидела гримасы
на его лице. Гатса корежило и мутило. Но не только от полученных ран. Куда больше его терзали неясные образы, нахлынувшие мутной волной. Многие из них он хорошо помнил, но многие вынырнули из самых глубин его памяти…
Часть вторая. Лучше бы ты умер!
Глава шестая
Трупы повешенных щедро усеивали одинокое дерево. Многие висели не один день и были уже изрядно изъедены воронами, но были и совсем свежие.
Невдалеке застучали копыта, и сытые вороны нехотя поднялись с ветвей. Отряд наемников поравнялся с деревом, но никто из воинов не удостоил его и взгляда. Уже который год продолжалась война, и висельники встречались едва ли не чаще живых людей.
— Эй, Гамбино, глянь-ка! — воскликнул кто-то.
Командир отряда, могучего сложения воин с резкими, точно вырубленными из камня чертами лица, нехотя повернул голову. Под одним из тел, судя по всему, принадлежавшего некогда нищенке, белело тельце новорожденного.
— О, черт! — вскинул бровь Гамбино.
— Похоже, он родился сразу после того, как его мать повесили, — сказал один из наемников. — Вон и пуповина болтается!
Из обоза неожиданно выскочила молодая женщина и, перепрыгивая через многочисленные лужи, кинулась к ребенку. Упала прямо в грязь и прижала к себе ребенка.
— Эй, Сесиль?! — недоуменно воскликнул Гамбино.
— Что это с ней?
— Она сошла с ума после выкидыша, — пробормотал наемник. — Это был твой ребенок, Гамбино?
— Откуда мне знать? — сердито отозвался Гамбино.
Он подъехал к женщине.
— Сис? Долго ты еще будешь здесь сидеть? Да брось его наконец, он уже умер!
Он дернул ее за руку, и ребенок упал прямо в лужу. И тотчас громко заревел, словно пытаясь возразить Гамбино.
— Живой? — удивился Гамбино. — Этот мальчишка еще живой?
Сесиль закричала и, вырвавшись из рук Гамбино, вновь подхватила
ребенка.
— Сис, — негромко позвал Гамбино.
Но женщина не слушала его. Обняв мальчика, она забралась в свою повозку.
— Что ты делаешь, Сесиль?! — зароптали наемники.
— Ладно, оставьте ее! — бросил Гамбино. — Пусть делает, что хочет.
— Но, Гамбино… Это плохая примета. Подобрать в таком месте ребенка…
— Да вы что, парни, никак боитесь чего-то?
— Нет, но…
— Пусть повозится с ребенком, он все равно скоро помрет, а Сесиль может станет получше!
Он подстегнул коня и выехал вперед. Но за его спиной наемники еще долго шептались и качали головами.
— Крепись, Сесиль! — монахиня вытерла пот с лица умирающей женщины.
Монахиня повернулась к другой женщине, помогавшей ухаживать за
больной.
— А где Гамбино?
— Наверное, снова штурмует замок, — пожала та плечами. — Это очень плохо… Его женщина умирает, а он…
— Ты бы лучше заткнулась…
Заметив трехлетнего мальчишку, застывшего у входа в палатку, монахиня прикрикнула:
— Убирайся отсюда, Гатс! Это очень плохая болезнь, если ты заразишься, то тоже умрешь!
— Гатс! — позвала мальчика Сесиль.
Гатс стиснул зубы. Лицо Сесиль после болезни сделалось уродливым, так что она походила на какого-то монстра. Но он пересилил страх и шагнул к ней.
— Гатс… — прошептала она, глаза ее закрылись. — Гатс…