Шрифт:
Она точно знала, что утром миссис Риверс как ни в чем не бывало заведет с ней разговор за завтраком, ничем не показывая, что накануне они поссорились. Может, даже спросит о Нике. И уж точно начнет наводить о нем справки. Это было в ее манере.
Поэтому Кристина решила впредь тщательно подбирать слова и вообще вести себя осмотрительнее. Не потому, что боялась матери, а потому что хотела как можно дольше уберечь свои отношения с Ником, свои чувства к нему от бесцеремонного вторжения кого бы то ни было.
Когда она вышла из ванной, настроение у нее вновь было прекрасным, и о разговоре с родителями она думала без прежних негативных эмоций.
Все ее мысли занимал Ник.
Она забралась на свой любимый подоконник с драгоценной маленькой фотографией и, разглядывая ее в сотый, нет, в тысячный раз, без конца перебирала в памяти мгновения сегодняшней прогулки, их первый разговор в классе, столкновение в коридоре, все, что на данный момент связывало ее с Ником.
Кристина чувствовала себя безумно, неправдоподобно счастливой, и все же ей было тревожно: происходящее казалось ей всего лишь иллюзией, одним из ее таких реальных и осязаемых снов о Нике. То, что она заинтересовала его, то, что он подошел к ней, то, что они сегодня были вместе, настолько походило на сказку, что она не верила самой себе.
Разве такое возможно?
Ник Вуд, о котором она столько мечтала, из-за которого столько плакала и мучилась, держал ее сегодня за руку и улыбался ей. Он слушал ее стихи и рассказывал ей о своих фотографиях…
Кристина ощутила, как сильно забилось ее сердце, и приложила руку к груди, как будто это движение могло помочь ей справиться с волнением.
Слабый, размытый луч света скользнул по ее лицу, рукам и затерялся где-то в дальнем углу комнаты. Она непонимающе подняла глаза от фотографии и посмотрела в окно: их дом находился в стороне от дороги, а для любых визитеров сейчас был слишком поздний час. Откуда в таком случае взялся этот неожиданный источник света?
Она прильнула щекой к прохладному стеклу и ахнула: за деревьями, с которых почти облетела листва, там, где подъездная аллея переходила в дорогу, огибавшую их сад, она разглядела притормозивший мотоцикл.
Сон продолжался.
Наверное, Ник забрал свой мотоцикл и вернулся к ее дому, чтобы… Она не знала, зачем, но само его присутствие в темноте осенней ночи, его смутные очертания, которые лишь угадывались на таком расстоянии, заставили ее замереть на подоконнике в неудобной позе и смотреть, смотреть, смотреть…
Ник, похоже, тоже вглядывался в окна ее дома. Он не знал, где ее комната, но, скорее всего, интуитивно догадался и теперь стоял, не выключая свет фар, и смотрел.
«Я люблю тебя», – прошептала Кристина темной фигуре за стеклом и почувствовала, как по ее щекам покатились горячие слезы огромного, просто невыносимого счастья.
«Я люблю тебя», – повторила она вслед исчезающему огоньку, когда Ник завел мотор и уехал в ночь.
Она не замечала, что мнет фотографию, слишком сильно прижимая ее к груди дрожащими пальцами, и шептала без конца: «Как же я тебя люблю…»
Глава 6. Облака
Первые два дня Кристина почти все время спала.
Боль понемногу проходила благодаря аккуратному приему лекарств и заботливому уходу Ника. Когда бы она ни проснулась, он всегда находился рядом, был неизменно вежливым и предупредительным. Постепенно, открывая глаза и видя его сидящим у кровати, она перестала вздрагивать и беспокоиться.
Они мало разговаривали. Отчасти из-за того, что Кристина была все еще слишком слаба, чтобы вести длинные беседы, отчасти по причине молчаливости ее сиделки. Кристина все никак не могла назвать его свои мужем, даже мысленно, но и Ник, за что она была благодарна ему в глубине души, больше ни словом не намекнул на их родство, прежние отношения или какие-то обязательства.
Кристина и рада была бы задать ему сотню, тысячу вопросов, но пока не торопилась. Первый испуг прошел. Ей было так хорошо и спокойно с ним, что она почти приняла ситуацию как должное, смирилась с ней.
Наслаждаясь уютом и покоем возле Ника, она смутно чувствовала, что когда-то, может, неделю назад, накануне злополучной аварии, может, давным-давно в прошлом, она помнила , что они с ним были близки. Эта связь ускользала от нее в деталях и красках, воспоминания стерлись, исчезли за пологом беспамятства, однако она каким-то образом, каким-то внутренним женским чутьем знала, что этот мужчина не был для нее чужим.
Чужой человек не стал бы так терпеливо и трогательно заботиться о ней, так пронзительно смотреть на нее, как смотрел Ник Вуд. Когда она встречалась с ним взглядом, у нее по коже, где-то между лопатками, пробегали мурашки: до того красноречивым было его молчание и выразительными серебристые глаза. Подчас она не могла оторваться от созерцания их туманной глубины, не в силах прочесть, что в ней таилось.
Он сидел на полу своей спальни в полной темноте.