– Жил?
– вздохнул я, - Да не жил я. А так, существовал.

– Я тоже, - грустно улыбнулась Федора, - И все из-за этих моих братцев! Не прощу их никогда!

Я отвел упавшую на лицо темную прядку волос.

– Девочка моя, - ласково сказал я, - Все уже в прошлом. И потом, они ведь твои братья, хотели как лучше.

– Ну и пусть!
– упрямо возразила моя малышка.

– Федь, - улыбнулся я, отмечая, что характер ее остался прежним, такая же упрямая и храбрая, - У меня кроме тебя никого нет, а у тебя есть братья. Нужно ценить, то что имеешь.

– У меня есть ты, - упрямо заявила малышка, - Ведь так?

– Так, и никогда не сомневайся, - уже без тени улыбки на лице сказал я. В ответ получил очередной умопомрачительный поцелуй.

– Я подумаю, возможно, прощу их, лет через шесть, - снисходительно сказала Федора, я щелкнул ее по носу, - Ладно, так и быть, Славку я прощу раньше, он меня старался поддержать.

В ответ я только рассмеялся. Я вообще в последнее время не переставал смеяться и радоваться жизни, впервые за шесть лет и был намерен радоваться дальше вместе с Федорой, минимум лет девяносто. Перевернувшись и опрокинув мою девочку на спину, сообщил ей о своих намерениях.

Мария

У меня есть враг. Нет, не так! У меня есть ВРАГ, вражина, самый несносный человек, которого я знаю! Ненавижу его! Напыщенный, надменный, циничный тип! Мой новый сосед из тридцать восьмой квартиры, тот еще гад ползучий.

Я всю жизнь прожила с родителями, не зная забот. Ну, жизнь, конечно, это громко сказано, мне всего-то двадцать. Так вот в соседнюю квартиру вселились новые жильцы. Как и всем мне было любопытно, и однажды, возвращаясь с занятий, я шла нарочито медленно, чтобы поглазеть на переезд соседей. Как только подошла к грузовичку, перевозившему вещи, мне в руки сунули коробку средних размеров и мужской голос, громко крикнул:

– Спасибо за помощь!

Я хмыкнула, но решила помочь, типа жеста доброй воли. Пыхтя и тужась, потащила коробку. Дверь в соседнюю квартиру была распахнута, войдя внутрь, осторожно поставила коробку на пол, недалеко от входа. Уже развернулась и собралась выходить, отряхивая руки, когда увидела мужскую спину и затылок с собранными в хвост волосами. Мужчина шел спиной вперед, втаскивая какой-то предмет мебели. Рискнула предположить, что кресло-качалку. Я посторонилась, пропуская входившего. Парень, задев коробку, поставленную ранее мной на пол, споткнулся. Коробка отлетела в сторону, крышка открылась, и из нее выкатились стеклянные стаканы, превращаясь в осколки. Ёк-макарёк!

– Что за идиот догадался их поставить в проходе?!
– заорал все тот же мужской голос.

– Вообще-то идиотка, - тихо поправила я. Мужчина, обернувшись ко мне, прищурился.

– Ты кто такая?
– зло спросил он. Я молчала, во все глаза смотря на парня. На вид лет двадцать пять - тридцать, высокий, мускулистый, волосы собраны в хвост, темно-коричневого, почти черного цвета, глаза зеленые, от виска к щеке спускался шрам, привлекший мое внимание.

– Насмотрелась?
– таким же грубым голосом, что и минуту назад, уточнил парень. Я фыркнула, и, развернувшись к двери, собралась выйти. Помогай людям, так еще и никакой благодарности.

– Ты куда?
– догнал меня парень уже на площадке, - Ты мне посуду должна. Между прочим, стаканы коллекционные были.

– А не нужно было мне свою коробку в руки совать!
– заверещала я, и, хлопнув дверью, скрылась в своей квартире. Потом меня начала грызть совесть. Вот зачем ее вообще выдумали? Как бы замечательно мне жилось без нее! В общем, переодевшись в домашние шорты и водолазку, пошла к соседям, обсуждать возможность перемирия. А заодно попрактиковаться в ораторском искусстве, в учебе пригодиться. Училась я в юридическом институте, на третьем курсе. Группа у нас была дружная, все стояли горой друг за друга. Да и выбранная специальность привлекала меня.

Постучавшись в дверь, постаралась улыбнуться как можно дружелюбнее. Через минуту дверь распахнулась, и мой новый сосед, заслонив собой весь дверной проем, вопросительно уставился на меня.

– Чего надо, деточка?
– насмешливо уточнил он. Я очень постаралась, чтобы моя улыбка не превратилась в оскал.

– Пришла извиниться за стаканы, - спокойно ответила я, - Я их поставила на пол не специально.

Парень, насмешливо разглядывая меня, кивнул. Приоткрыл дверь, пропуская в квартиру. Я вздохнула, ну что ж, войдем. Через секунду мне вручили половую тряпку и велели 'выдраить комнату, чтобы блестела, как у кота... в общем блестела'. Скрипя зубами, следующие двадцать минут оттирала пол, окно и стены. А хозяин квартиры, развалившись на том самом кресле-качалке и скрестив руки на груди, внимательно наблюдал за моими действиями, комментируя и указывая на невымытые кусочки пола. Я терпела, видит Бог, долго. Когда все было отмыто, отряхнув руки, выпрямилась. Осмотрев свою работу, повернулась к парню, который даже не представился, кстати.

– Все, дорогуша, извинения приняты, - надменно сказал он. Я обворожительно улыбнулась и, взяв ведро в руки, выплеснула все грязную воду на этого гада.

– За это я извинюсь в другой раз!
– сказала я, и вышла, оставив фыркающего парня в одиночестве.

После выходных появилась на учебе с плохим настроением. Все воскресенье за стенкой сосед мучил дрель и всевозможные строительные инструменты. Одно радует, что ночью стояла гробовая тишина. Только ближе к утру я услышала тихое пение под гитару. Вот сволочь он, новый сосед, но поет красиво. Вспомнила его лицо, обыкновенное, не то чтобы красивое. Крупный нос, широкий лоб, еще и шрам все портит, не красавец словом. Но вот глаза, очень выразительные.