— Давайте с завтрашнего дня, — сказал он. «Пусть думают, что я забочусь о казенных деньгах, возможно, придется выскочить в ювелирный для проверки». — Я постараюсь, чтобы сегодня они не вышли из отеля. Да и самому хочется немного встряхнуться. В Москве с этим некоторые сложности, — он изобразил на лице этакую фривольность.

— Понимаю, господин майор. Этот отель располагает обширным выбором развлечений.

— Ну и славно, — гость встал, удовлетворенный результатом беседы. — Да, не забыть бы: шеф наказал привезти рижский бальзам. Позаботьтесь, пожалуйста, я рассчитаюсь.

— Не беспокойтесь, все сделаем.

— И еще. Этот русский — очень опытный профессионал. Аккуратнее с ним.

— Нас предупредили, господин майор, — учтиво заметил руководитель местной резидентуры и пошутил: — «Der froher Gast ist niemands Last», — мол, добрый гость нам не в тягость.

Седой и Анюта сидели в гостиной в халатах, которыми наряду с многочисленными полотенцами и разнообразными туалетными принадлежностями была оснащена ванная комната, и смаковали кофе, только что привезенный служителем отеля в номер вместе с шампанским, коньяком и фруктами. Седой взял в руки бутылку коньяка, внимательно ее изучил и удовлетворенно поставил ее назад:

— И кофе у них отличный, и коньяк неплохой, но коньяк отложим на потом. Ну-с, дорогая, как вы себя чувствуете?

— Как в Зимнем дворце, — смеясь, ответила Анюта.

Седой неожиданно тоже покатился со смеху. Анюта растерялась, думая, что сказала какую-то глупость, но он замахал руками, извиняясь:

— Все нормально, извините меня ради бога, — он утер выступившие от смеха слезы. — Я тут перед отъездом прочитал в одной старой газете… вы ведь знаете, что сейчас в Зимнем дворце находится музей «Эрмитаж»? Так вот, в газете написали, что в одном из отделов музея сильно пахнет вином, так как в подвале под этим отделом находится винный склад и разливочный пункт… — он опять смешливо фыркнул, улыбнулась и Анюта.

— Между прочим, в свое время во дворце были шикарные винные погреба. И вот, когда в семнадцатом году… — Седой вдруг посмотрел на часы. — Пардон, но эту историю, как и коньяк, тоже оставим на потом.

Он поднялся, поднялась и Анюта.

— К нам скоро должен пожаловать важный гость. И не один, а с деньгами, — при этих словах он как-то весь встрепенулся, шагнул к девушке, обнял ее и закружил по комнате, припевая на цыганский манер популярную в свое время песню: «Соколовский хор у «Яра» был когда-то знаменит, Соколовского гитара до сих пор в ушах звенит». Он чуть присел и с новой силой закружил ее под припев: «Всюду деньги, деньги, деньги, всюду деньги, господа, а без денег жизнь плохая, не годится никуда!» — с этими словами они плюхнулись на диван. Седой поцеловал ее в губы.

— Дорогая, у нас в запасе всего полчаса. Одевайтесь, я попрошу вас пройти в ресторан и заказать ужин на троих. Подождете нас там, мы тут кое-что быстро обсудим, надеюсь, задержим вас ненадолго.

Через четверть часа, когда Анюта спустилась на первый этаж и подошла к ресторанной двери, она заметила боковым зрением, как в вестибюль отеля вошел Хемниц в сопровождении мальчика-грума, несущего чемоданы, один из которых был очень похож на их чемодан, который Седой куда-то унес на ленинградском железнодорожном вокзале.

Муромцев встретил дипломата в номере как лучшего друга. Коньяк был тут же открыт и бокалы наполнены. Подав знак Пильгеру, что номер не прослушивается, Хайнцтрудер поднял бокал.

— Поздравляю вас, Пильгер. У вас начинается новая полоса в жизни. Уверен, что и здесь, на Западе, вы найдете достойное применение своим знаниям и опыту, — он говорил совершенно искренне, и поэтому словесный пафос не казался вычурным. — А ваша юная избранница будет скрашивать, я надеюсь, редкие моменты, когда вы будете отдыхать от участия в решении проблем мирового значения.

Они чокнулись, пригубили коньяк, мимикой оценили его качество, и теперь уже Муромцев взял слово:

— Филен данк, герр Хемниц. Я понимаю, что про проблемы мирового значения это, так сказать, для красного словца, но, уверяю вас, порох в пороховницах еще не отсырел. Правда, сначала хотел бы проверить счет в банке, прикинуть финансовые возможности. Может, смогу домик осилить? Знаете, Хемниц, очень хочется возвращаться домой, к себе домой, и знать, что тебя там кто-то ждет. У меня этого так давно не было…

Они снова пригубили из бокалов.

— Как говорят русские, Бог троицу любит. Но вы не будете возражать, что третий раз мы выпьем чуть позднее? — Муромцев вопросительно взглянул на гостя.

— Как вам будет угодно, — развел руками вице-консул.

Спросив разрешения, Муромцев взял свой чемодан и направился в ванную комнату. На полпути он неожиданно остановился и спросил Хайнцтрудера:

— Надолго мы здесь задержимся?

Тот неопределенно пожал плечами: