Шрифт:
— Ну, тогда я приглашаю вас провести завтрашний вечер вместе. Не скрою, Анюта, вы глубоко тронули сердце старого холостяка. Леонид, прошу вас, не ревнуйте, я вам не соперник. Рад был знакомству с вами. Итак, жду вас завтра всех у Никитских ворот в шесть вечера. Отказы не принимаются, — Седой произнес это решительным тоном, но почему-то все почувствовали, как он боится услышать отказ. Это чувство, в первую очередь, произвело впечатление на девушек. Переглянувшись друг с другом, они скромно высказались в поддержку завтрашней встречи. К ним присоединился и Глебов. На том и порешили…
Глава двадцать девятая
В такси Львов и Константин Степанович ехали молча. Внезапно, глянув в окно, Львов с удивлением спросил:
— Мы разве не к вам едем?
— Мы едем к одному моему другу. Он на гастролях, оставил мне ключ. У меня, к несчастью, гостит дальняя родственница из провинции, — извиняющимся тоном произнес артист.
Ехать с пустыми руками было не в правилах Львова. Он предложил остановиться у ближайшего ресторана, но спутник пояснил, что на квартире все уже припасено.
Это была приличная двухкомнатная квартира с балконом, отдельным санузлом и телефоном, о которой 99 процентов семей в стране могло только мечтать. «Очевидно, хозяин неплохо зарабатывает», — подумалось Львову. Он давно грезил о таком собственном жилье, но пока доход от не очень законных коммерческих операций не давал ему возможности накопить нужную сумму. На одну зарплату работник потребкооперации Львов давно не жил. Он верил в то, что придет день и у него, наконец, появятся необходимые для проведения операции с жильем деньги. Сложнее было придумать объяснение, каким образом у скромного кооператора могло объявиться такое жилье, ведь тогда соответствующие органы немедленно заинтересуются его особой. Но Борис Семенович верил в свою удачу.
Артист суетился вокруг стола, на котором красовались разнокалиберные бутылки, шампанское в ведерке со льдом, икра, балык и другие закуски, от которых даже у только что отошедшего от ресторанного стола Львова потекли слюнки. Гастрономическое изобилие венчал огромный букет искусно подобранных цветов.
— Ну, Константин Степанович, да вы просто гений гастрономии. Верно сказано, талантливый человек талантлив во всем, — польстил он старшему другу. — А не открыть ли вам ресторан или что-нибудь подобное… где-нибудь в сердце столицы?
— Что вы, Боренька… — артист неожиданно сделал совсем не театральную паузу, потом глубоко вздохнул и пожал плечами: — Может быть. Только не в этой жизни.
— А вдруг доживем? А, Константин Степанович? — с веселой бесшабашностью Львов глянул на артиста. Тот, разливая шампанское, даже вздрогнул и пролил немного на накрахмаленную скатерть.
— Боренька, я вас умоляю! — он игриво погрозил другу пальцем, как бы предупреждая воздерживаться от крамольных словосочетаний. — Будьте любезны, принесите полотенце из кухни, я тут маленько напачкал.
Едва Львов вышел из комнаты, Константин Степанович вынул из кармана какой-то пакетик и торопливо высыпал содержимое в один из фужеров с шампанским. Принесенным полотенцем он тщательно вытер скатерть и пододвинул Борису фужер со снадобьем, взяв себе другой:
— Боренька, я хочу выпить за вас. За друга, который вернул весну в мое осеннее существование. С днем рождения! Ваше здоровье!
Львов, сделав глоток, поставил фужер на стол.
— Нет, нет, Боренька, до дна! — укоризненно воскликнул радушный хозяин застолья. Львову пришлось подчиниться.
— Кушайте, Боренька, икра свежайшая, а я пока горячее поставлю, — артист вскинулся со стула и побежал на кухню.
— Я, вообще-то, есть не хочу, — медленно проговорил Львов, почувствовав во всем теле громадную усталость. Столько волнений, хлопот — и все на ногах… Он осмотрелся, увидел тахту, тяжело ступая, подошел к ней и улегся в чем был. Вернувшийся из кухни Константин Степанович внимательно осмотрел гостя, потряс его за плечо и убедился, что тот спит мертвецким сном. Выйдя в коридор, артист набрал номер телефона. Услышав голос на том конце провода, он тихо произнес:
— Он готов, можно приезжать.
Первые лучи солнца отчетливо высветили островки пыли на подоконнике, на вазе с цветами и на этажерке с книгами. Климов, ругнувшись вслух, мысленно пообещал «дать дрозда» Беспалому, отвечавшему за приведение явочной квартиры в рабочее состояние. У стоявшего в дверях комнаты Константина Степановича лицо моментально приняло настороженное выражение. Лейтенант, заметив это, усмехнулся про себя, а вслух успокоил агента, мол, это он о своем, сокровенном переживает. Закуски на столе были аккуратно прикрыты полотенцами. Климов приподнял одно из них и покачал головой. «Вот же, холера, столько денег потратили, и все впустую…» Хотя допустить, чтобы такое изобилие пропало зря, он не мог. Но с этой проблемой они разберутся позже, а сейчас…