— Что за вопрос? — Он нахмурился.

— Совершенно естественный вопрос, — возразила она. — Когда ты шел сюда, то не знал об этом. — Флоренс показала на свой живот.

Норман вздохнул.

— И ты полагаешь, что это меняет дело?

— Как тебе сказать… — Она помедлила. — Может быть, это покажется глупым, но у вас с Патрицией детей не было. Чье это решение, ее или твое?

— У нас был ребенок, — не сразу ответил он. — Во всяком случае, мог быть. Три года тому назад Патриция сделала аборт. Я узнал об этом, когда было уже поздно. Нечего говорить, что в противном случае…

— О, Норман!

Его голова склонилась.

— Я же говорил тебе, что у нас были проблемы и до… до аварии.

— Так вот, что ты имел в виду! — воскликнула Флоренс. — Но потом случилась авария, и, чувствуя свою вину, ты не решался оставить ее. Как это ужасно…

— Нет, — прервал ее Норман. — То есть, разумеется, последствия были ужасными, и я действительно остался с ней. Но вел тогда машину не я.

— Но все считают…

— Так хотел Мартин, — бесстрастным тоном объяснил он. — Однако в данный момент все это кажется мне таким… незначительным.

— Незначительным! — ужаснулась Флоренс. — Но ты принял на себя вину за инвалидность жены!

— В то время никто еще не знал, что она останется парализованной. Патриция была пьяна. Я нет. А когда стало известно, что она останется калекой на всю жизнь, было уже поздно.

Флоренс не знала, что сказать.

— Разве… разве тебя это не задевало? — спросила она наконец.

— Часто, — согласился он. — Но Патриция страдала гораздо больше, чем я, во всяком случае, поначалу, кроме того, наши отношения… отвращали меня от всех других. Пока я не встретил тебя. — Норман вздохнул. — Мне хотелось все тебе рассказать, но до последнего времени она неизбежно утверждала, что ничего не помнит об аварии.

— А на самом деле помнила? — Флоренс пыталась осознать услышанное, однако это было нелегко. — Но все-таки, почему ты не позвонил? — спросила она наконец, пытаясь вновь обрести хотя бы некоторое подобие присутствия духа.

С мучительным стоном Норман опустился на колени у ее ног.

— Потому что хотел видеть тебя, — хрипло произнес он. — Потому что хотел рассказать тебе все сам. — Руки Нормана легли на ее колени. — К несчастью, кое-кто опередил меня в этом.

— Джудит желала мне только добра, — запротестовала Флоренс.

— Поверю тебе на слово, — сухо сказал он. Затем, наклонившись и приложив ухо к ее животу, добавил: — Господи, Флора, сколько мне еще придется ждать? Простишь ли ты меня? Я тебе нужен? Потому что, видит Бог, я не могу без тебя жить.

— Мы… нас теперь двое, — пробормотала она и, сняв с Нормана очки, наклонилась и поцеловала его. — Ты уверен, что мы нужны тебе оба?

— Уверен! — пылко воскликнул он. — Ты единственная женщина, которую я когда-нибудь любил.

— Правда? — спросила она хриплым от волнения голосом. — Норман, ты представить себе не можешь, как мне хотелось, чтобы ты это сказал. Как хотелось увидеть тебя… разделить с тобой радость… — Она вновь положила его руку на вой живот. — Разделить с тобой нашего ребенка.

— Если бы я только знал об этом раньше! Ты почти убедила меня в том, что я тебе больше не нужен.

— На самом деле ты был нужен мне всегда, — призналась Флоренс. — Но я не была уверена в том, что нужна тебе.

— Нужна ли ты мне? — удивленно переспросил Норман. — Но ты должна была быть уверена в моих чувствах по отношению к тебе.

— Мне казалось, что я уверена.

— Что ты хочешь этим сказать?

— В тот вечер… в отеле… ты сказал, будто не знаешь, что такое любовь.

— О Боже! — Теперь холодные пальцы Нормана ласкали ее щеку. — Тем вечером я был вне себя от ревности. Застав тебя с другим, я хотел причинить тебе такую же боль, какую ты причинила мне. Не стоило этого делать, но, когда ты сказала, что больше не хочешь меня видеть, я возненавидел себя самого за то, что сделал из своей жизни.

— Ты не шутишь?

— Нет, не шучу, — заверил он. Его большой палец прошелся по контуру ее губ. — Не собираюсь жаловаться, но до твоего появления в моей жизни я видел мало внимания. Мальчиком меня переводили из одного детского дома в другой, и я никогда не знал, будет ли новый лучше прежнего. Позднее, когда стало понятно, что Патриция вышла за меня только затем, чтобы избавиться от мелочной опеки отца, я решил, что смысл жизни заключается в умении использовать других людей. Даже авария и ее последствия лишь укрепили меня во мнении, что такой вещи, как самоотверженная любовь, просто не существует. — Норман покачал головой. — А потом я встретил тебя и поначалу относился к тебе так же, как все окружающие относились ко мне. Мне не хотелось признавать, что между нами существует нечто большее, чем простое сексуальное влечение, это привело бы меня к необходимости полного пересмотра привычной жизненной позиции. Только после твоего ухода я понял, что потерял.