***

"Мне двадцать семь лет‚ но я совсем старуха. Я живу только для детей и еще для того‚ чтобы увидеть‚ как будут наказаны немецкие звери. Нет‚ не звери... Недостойны названия зверей те‚ кто бросал в могилы живых детей..."

"Единственное‚ что вы можете для нас сделать – это отомстить нашим убийцам. Мы кричим вам – отомстите!.."

"Не могу всё описать, плачу, как маленький ребенок… Дорогой брат, прошу тебя, мсти, мсти и мсти!.."

"То, что я слышала и что я видела, никогда… не забуду. И проклят будет тот, кто простит врагу эту кровь!.."

***

Из народного фольклора (перевод с идиш):

Дом без окон, без дверей,

Чуть травы повыше, –

Вышел очень страшный дом

С земляною крышей.

Ой, как дети плакали,

Как они кричали,

В стены, в мокрый потолок

Ручками стучали…

Из свидетельских показаний (Калинковичи, Белоруссия): во время массового уничтожения одна женщина обняла своих детей и закричала убийцам: "Стреляйте скорее! Не пугайте малышей!.."

***

Район Немирова, Украина: "Когда в сентябре убивали детей, родителям удалось спрятать дочку в мешок. Девочка была умная, тихая, и она была спасена. В течение трех недель отец носил девочку с собой на работу, и ребенок всё время жил в мешке. Через три недели зверь Гениг (начальник полиции)… подошел к мешку и ударил по нему ногой, девочка вскрикнула и была раскрыта… Гениг бил отца, бил ребенка… но девочку он не убил, она осталась в лагере и всю зиму прожила в смертном страхе, ожидая каждый день гибели.

В феврале, при второй акции, девочку взяли вместе с бабушкой. Безумный страх овладел ребенком, она так кричала всю дорогу, что детское сердце не выдержало. Бабушка принесла ее к яме уже мертвой..."

***

Справка полицейского управления города Запорожье (1942 год): "Дана сия гражданке Щербань Ольге Павловне в том‚ что она проверена Запорожским политотделом городской полиции‚ и хотя она была замужем за жидом Фриманом Моисеем Исаковичем‚ дочь ее‚ Щербань Жанна Андреевна‚ не от вышеуказанного жида‚ а от украинца Воробьева Андрея Петровича. Справка дана для обмена паспорта и метрической выписки".

***

Я. Гандман (гетто Бреста, воспоминания детских лет): "За мной погнался немец. Носком кованого сапога он достал меня. От его удара я упал. Он снял с меня штаны и начал бить пряжкой армейского ремня. Он бил меня долго и нещадно. Не помню, как я добрался домой. Долго не мог сидеть, мог только лежать на животе. Уже взрослым в одном музее я увидел немецкий ремень, на пряжке которого были изображены дубовый венок, орел, свастика и слова: "С нами Бог". Мне кажется, слова "С нами Бог" выбиты на моем теле…"

***

Вильнюс (первый день после освобождения): "Внезапно мы увидели какую-то женщину, которая подбежала к нам с маленькой девочкой на руках… и в истерических тонах стала рассказывать свою историю. Мне удалось понять лишь то, что она и ребенок… прятались в течение одиннадцати месяцев в какой-то нише… Она изливала свою историю. Она разражалась внезапными криками. В этот момент ребенок у нее на руках, который казался немым, открыл рот и произнес: "Мама, уже можно кричать?.." 

Еврейское сопротивление

1

Браилов, Украина (из "Черной книги"):

"Когда казнили уже около двухсот человек‚ подошла очередь председателя общины Иосифа Кулика. Полицейские и гестаповцы о чем-то посоветовались, и затем начальник полиции сказал:

– Кулик‚ можете с семьей отправляться в местечко‚ будете по-прежнему председателем общины.

Жена Кулика взяла свой платок из груды одежды и дрожащими руками начала поспешно закутываться...

– Бася‚ брось платок‚ – сказал ей муж… и, обращаясь к полицейскому‚ ответил: – Когда вы расстреливаете две тысячи моих земляков‚ мне‚ председателю обшины‚ нечего делать на этом свете...

Иосифа Кулика‚ последнего председателя еврейской общины Браилова… расстреляли вместе с женой...

Акция приближалась к концу. И вдруг к месту казни прибежал восьмидесятилетний старик Хаим-Арн со свитком Торы в руках. Вышло так‚ что утром полицейские не нашли его дома; он просидел до полудня в погребе, вышел затем на улицу – она была безлюдна.