— Я присмотрю за нею. Она мне нравится.

— А как же ваше дворянское достоинство? — напомнила Раиска. — Разве оно не пострадает? Разве оно позволит вам быть у холопки в пастухах?

— Оно уже страдает от того, что я слушаю твои занятные бредни. Но ты разогнала мою тоску, благодарю.

Раиска за книгой не пошла. Подождет, не велик барин. Она была в ударе и свободно переходила от одной темы к другой. Рассказала ему и про ведическую цивилизацию, и про «Простую симфонию», и про Винченцо Филикайя, и стихи почитала…

Он не стал ее ни в чем уличать, но она не преминула просветить его и насчет иносказания во всяком истинно художественном произведении.

Беседа их шла вполне дружески, только в одном месте они запнулись.

— И все-таки, что за женщина изображена мозаикой на дне ручья? — спросила Раиска. — Это ваша жена?

— Ты поступаешь бестактно, — заметил он и нахмурился.

И вот, словно оттого, что он нахмурился, вдруг прогремел гром. Откуда взялась туча? Раиска встала, посмотрела на небо. Туча заходила как раз со стороны ее деревни.

— Ты не успеешь добежать до дому, — предостерег он.

— Успею! — беспечно отмахнулась Раиска, и опять села.

Он стал убирать под навес свои вещи: куртку, полотенце, обувь… тоже озабоченно оглядывался на небо.

— Я не сказала вам еще вот что, — продолжала Раиска. — Есть память и у природы… на молекулярном уровне. То есть, у воды, у травы, у этих листьев. Когда-нибудь люди научатся считывать и ее. Вот тогда всё, что происходило хоть бы здесь, в Яменнике, наши потомки могут просмотреть от начала до конца. Было ли здесь барское поместье, был ли сад, форель в ручье, конюшня с породистыми лошадьми. И даже то, что вот мы сидим и разговариваем, вы и я, тоже отражается в памяти этой воды в пруде. В листьях вот этой осинки и в иголках можжевельника… И как я доила для вас корову Белку, как вы швыряли котелок через пруд… Все наши поступки потом будут оценены нашими потомками и судимы ими по справедливости.

— Это ты тоже вычитала в той же книжке, несчастная холопка? — спросил он и опять оглянулся на приближающуюся тучу.

— Нет, в другой… Но того же автора.

— Ты меня заинтриговала. Иди сейчас же и принеси их мне.

— Я выполню ваше повеление только в том случае… — тут Раиска помолчала, не зная, как лучше выразиться, — в том только случае, если скажете, чей портрет вы камешками выложили в ручье.

Он сел на траву, спустив ноги к воде, ломал сухой прутик и кидал в воду. Лягушки громко перекликались от берега к берегу. Наступил тихий предгрозовой час.

— Почему так печальна эта женщина на портрете? — настойчиво спрашивала Раиска.

Он молчал.

— Это ваша жена? Отвечайте, когда вас спрашивают. Я не ради любопытства, мне это очень важно.

— Она умерла, — сказал он негромко. — Еще вопросы есть?

— Извините, — смутилась Раиска.

Опять гром прогремел. Она встала с кресла и посмотрела на небо. Уже несколько капель принесло ветром.

— Порядочные люди в таких случаях приглашают гостью в дом, — сказала Раиска в пространство.

— Нет, не приглашу, — отозвался хозяин. — Это неприлично: молодой девушке лезть в палатку к малознакомому мужчине… Нет, как хочешь, а это сверх всякой меры.

Раиска засмеялась, словно заранее знала его ответ.

— Побегу, — сказала она и побежала, скрылась за деревьями и кустами.

Порывом ветра взморщило поверхность пруда, затрепетала листва деревьев и кустов. Первые капли упали…

Порыв ветра с новой силой обрушился на Яменник откуда-то сверху, поднимая с воды широкие листья кувшинок. Листья эти хлопали по воде, белые бутоны стремительно передвигались туда и сюда. Тяжелые дождевые капли просыпались на полотно палатки. Хозяин ее сидел неподвижно, потом встал и укрылся в своем жилище.

Палаточка волновалась под ветром. По слюдяному оконцу уже потекли дождевые струйки.

— Ой! — послышалось совсем рядом.

И на берег пруда выскочила Раиска. Дождь как раз хлынул, прибивая к ее телу легкое платье.

— Барин! — закричала она. — Ваше сиятельство! Не успеть мне до дому. Приюти!

И не дожидаясь приглашение или разрешения, шмыгнула под тент.

— Прежде, чем войти, помой ноги, — проворчал хозяин. — Глянь, у тебя коленка в грязи.

Она не обиделась, пояснила:

— Трава стала скользкая… Шлепнулась я.

Потерла колени мокрой рукой, но тут молния взблеснула и гром ударил. Раиска шмыгнула в палатку. Но, оказавшись здесь, не знала, как сесть, как повернуться. А хозяин вольготно лежал на мягкой постели.

Раиска сидела перед ним на корточках.

— На тебе все мокрое, — заметил он. — Раздевайся и залезай в спальный мешок, вот он. Платье потом просушишь у костра, когда гроза пройдет.

— Еще чего, — хмыкнула Раиска. — Ишь, раздевайся… Не много ли хотите?