— Это не моя задача! — К щекам прилила кровь, обдала жаром не то стыда, не то злости.

— Хорошо, — кивнул Эд, — скажем так, это не твоя задача, а задача стриптизера. И заметь, спать с клиентками вовсе не обязательно. То есть если хочешь, пожалуйста. Кто ж тебе запретит?

— Мне эта работа не подходит. — Данила уже все для себя решил, разговор его больше не интересовал. Надеялся на нормальную мужскую работу, а тут такое…

— А ты не пори горячку. — Эд мотнул головой, смахивая с высокого лба пергидрольную прядь. — Зарплата от пяти сотен зеленых. И это, прошу заметить, нижняя планка. Верхняя ограничена только твоими принципами, ну и фантазией. — Он тоже встал, сунул в карман Даниловой куртки яркий картонный прямоугольник. — Подумай, Дан, пятьсот баксов… нижняя планка.

— Не о чем тут думать! — Данила едва удержался от того, чтобы порвать визитку в клочья. — Мне не нужна такая работа!

Он шел по продуваемой всеми ветрами аллейке и злился сам на себя. Вот дурак! Захотелось самостоятельной жизни! Пожалуйста, работай проститутом! Данила в сердцах подфутболил пустую пивную банку. Та подпрыгнула, с противным дребезжанием покатилась по дорожке. Конечно, пятьсот баксов — очень хорошие деньги, но он не настолько голоден, чтобы согласиться прислуживать всяким озабоченным старухам. В конце концов, есть другие способы заработать…

Прошло три месяца. Данила успел поработать продавцом в «Макдоналдсе», разносчиком пиццы, ночным сторожем в детском саду и пришел к неутешительному для себя выводу: вся эта канитель так же далека от настоящей мужской работы, как и стриптиз. Без квалификации и образования, да еще учась на очном отделении, рассчитывать на что-то стоящее и хорошо оплачиваемое не приходилось. Он уставал не так чтобы очень сильно, но и зарабатывал не так чтобы очень много. Вернее, очень немного. Зарплаты едва-едва хватало на прокорм, а в ботинках отваливаются подошвы, и единственная пара джинсов на ладан дышит, и свитер протерся на локтях, и перчаток Данила так и не купил. А на дворе зима, и морозы совсем нешуточные. Хорошо хоть волосы густые, можно на шапке сэкономить. А вот в дерматиновой куртке, которая на холоде становится колом, ходить просто невозможно. Ну как жить?..

Данила все чаще брал в руки визитку, оставленную Эдом. Яркий кусочек картона — пропуск в другую жизнь. В жизнь, где пятьсот баксов и не деньги вовсе, а так, нижняя планка, где можно позволить себе кожаный плащ за две тысячи долларов. Ну что такого ужасного в том, чтобы раздеться перед парочкой баб?! Ведь не догола же! Да, унизительно, а ходить в рваных носках и протертых до дыр джинсах не унизительно?! А не иметь возможности сводить понравившуюся девушку в кафе или кино не унизительно?! А отираться на общаговской кухне в обеденное время в надежде, что кто-нибудь сердобольный угостит тебя жареной картошкой или домашним салом?..

…Эд его помнил, даже странно.

— Ты Дан, да? Ну что, созрел?

— Созрел.

— Это хорошо, что созрел. Ну, приезжай.

— Куда? Когда?

В трубке помолчали.

— Давай встретимся в том самом сквере, в тот самый час. Это будет даже романтично.

Плевать было Даниле на романтику. Ему вообще на все было плевать, так его достала жизнь.

— Договорились, — сказал он.

— Мы с тобой, пупсик, еще ни о чем не договорились. — В трубке послышались короткие гудки, а сердце сжалось от недобрых предчувствий.

Данила добрался до места вовремя, не опоздал ни на секундочку, но Эд его уже ждал, стоял возле той самой скамейки, у которой они встречались в прошлый раз. Вместо брутального плаща за две тысячи баксов на нем была длинная шуба из неведомого зверя, на голове — лохматая шапка, на ногах — унты. Посмешище, а не мужик…

— Привет, пупсик! — Он весело махнул рукой.

— Я не пупсик, — огрызнулся Данила.

— А, ну да! Ты же мне за «пупсика» собирался что-нибудь сломать.

— И сломаю, если не прекратишь.

— Ладно, Дан, не стану я тебя больше пупсиком называть, раз уж тебе это так неприятно. Поехали!

— Куда?

— Знакомиться с новым местом работы.

Эд ездил на «Фольксвагене» ядовитого канареечного цвета. Легкомысленная какая-то машинка, честное слово. Но стоило только громко и совсем не легкомысленно взреветь мощному мотору, Данила понял, что машинка очень даже ничего. Зверь, а не машинка. Это только с виду она как игрушечная. У этого Эда вообще все обманчиво. Сам выглядит как кисейная барышня, а хватка железная. И машинка с виду ерунда, а на самом деле зверь…

В салоне было тепло и уютно. Данила не заметил, как задремал.

— …Хватит дрыхнуть! Приехали! — послышалось над ухом.

Парень вздрогнул, открыл глаза. «Фольксваген» стоял перед двухэтажным зданием, сияющим огнями, как новогодняя елка.

— Вот это и есть клуб «Основной инстинкт», твое новое место работы, — с гордостью сказал Эд. — Нравится?

Данила пожал плечами.

— Что? Не нравится?!

— Поживем — увидим.

— А ты, как я погляжу, парень осторожный, осмотрительный. — Эд хитро зыркнул цыганским глазом. — Ладно, выметайся из машины, осмотрительный!