Циля Сегаль (филологический факультет Ленинградского университета):

"Большой неуютный зал был битком набит. Студенты буквально распирали стены помещения. Стояли и в коридоре, у раскрытых дверей. На сцене стол под сукном. За ним несколько незнакомых лиц. Мы их потом назвали "инквизиторами"…

Руководил этим позорищем начинающий деятель… Парторг. Было понятно, что ему поручили устроить этот суд. Но делал он это истово, ничуть не смущаясь тем, что ему приходится бичевать своих же учителей и наставников… Как они посмели русского человека Белинского назвать "западником"? Почему пушкинские "южные поэмы" окрестили "байроническими"? Разве наш русский Пушкин хуже англичанина Байрона?.. Это презрение к русскому народу, это принижение его достоинства… Обвинения одно за другим летели в зал.

А наши кумиры, властители дум и сердец, растерянно, в полуобмороке, подходили к кафедре и лепетали что-то невнятное, потому что оправдываться было нельзя – можно было только "признавать ошибки" и "делать выводы".

Запомнился Гуковский. Как-то особенно быстро он подошел к "лобному месту", стал говорить, но на первой же фразе неестественно захлебнулся и с трудом выговорил: "Я всю жизнь был честным ученым. И космополитом в узком понимании я никогда не был и не буду…" – и быстро пошел в зал.

В зале то стояла мертвая тишина, то поднимался скрытый ропот, но никто не выступил в защиту. Не то было время…" ("Космополит" Г. Гуковский, литературовед, профессор Ленинградского университета, был арестован летом 1949 года и умер в тюрьме на Лубянке.)

Борьба с космополитизмом принимала порой невероятные формы. Православные священники при отпевании умершего читали молитву: "Ныне отпущаеше раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром…" (Евангелие от Луки, 2:32). По указанию свыше, священникам по всей стране запретили произносить фразу из этой молитвы: "и славу народа Твоего Израиля".

7

В 1949 году ходило по рукам сочинение С. Васильева "Без кого на Руси жить хорошо". Там было сказано о критиках, которые

Сошлися и заспорили:

где лучше приспособиться,

чтоб легче было пакостить,

сподручней клеветать?..

Далее перечислялись в рифму "иуды-зубоскальники" – сплошь еврейские фамилии:

И зачали, и почали

чинить дела по-своему,

по-своему, по-вражьему,

народа супротив…

Но после разгрома "безродных космополитов", "охальников-бездомников"

На столбовой дороженьке

советской нашей критики

вдруг сделалось светло.

Вдруг легче задышалося,

вдруг радостней запелося,

вдруг пуще захотелося

работать во весь дух…

Шумная пропагандистская кампания продолжалась непрерывно два месяца. Она дала толчок повсеместной чистке кадров, а затем стала постепенно исчезать со страниц газет и журналов, выполнив свое назначение. Борьбу с "космополитами" продолжили негласно, с неменьшим успехом, используя разные методы устранения неугодных людей – увольнения с работы, аресты, обвинения в политической неблагонадежности, в притуплении бдительности и шпионаже.

Партийные и советские руководители по всей стране восприняли эту кампанию как официальную антисемитскую политику Кремля, а потому более всех пострадали евреи; знаменитый "пятый пункт" в паспорте – "национальность" становился поводом для увольнения или отказа в приеме на работу, в институт и аспирантуру.

"Безродных космополитов" изгоняли из университетов и институтов, из киностудий, консерваторий, филармоний и цирков. "Правда", "Известия", "Литературная газета", "Комсомольская правда", "Советский спорт", "Советская музыка", "Труд", "Гудок", "Советское искусство", "Социалистическое земледелие", "Сталинский сокол", "Пограничник", "Красный флот" – многие газеты и журналы очистили от "излишних" евреев; взамен уволенных рекомендовали "привлекать лиц коренной национальности".

Евреи, изгнанные из редакций и институтов, стали зарабатывать на жизнь чтением популярных лекций во Всесоюзном обществе по распространению политических и научных знаний. Но вскоре об этом сообщили в ЦК партии, и Всесоюзное общество тоже очистили от "космополитов". В Московском отделении этого общества отстранили от работы около ста человек, большинство которых составляли лекторы еврейской национальности.

Министерство государственной безопасности Украины сообщало о высказываниях киевских писателей и ученых: