Комаров писал Сталину из тюрьмы в свое оправдание:

"В коллективе следственной части хорошо знают, как я ненавидел врагов. Я был беспощаден с ними, как говорится, вынимал из них душу, требуя выдать свои вражеские дела и связи. Арестованные буквально дрожали передо мной…

Особенно я ненавидел и был беспощаден с еврейскими националистами, в которых видел наиболее опасных и злобных врагов. За мою ненависть к ним не только арестованные, но и бывшие сотрудники МГБ СССР еврейской национальности считали меня антисемитом…

Убедительно прошу Вас: дайте мне возможность со всей присущей мне ненавистью к врагам отомстить им за их злодеяния, за тот вред, который они причинили государству…"

Новым министром государственной безопасности стал С. Игнатьев. Вскоре он доложил вождю, что по "делу ЕАК" "почти совершенно отсутствуют документы, подтверждающие показания арестованных о проводившейся ими шпионской и националистической деятельности", и тогда к следствию подключился Рюмин, которому Сталин приказал добыть неопровержимые доказательства "шпионской деятельности" Еврейского антифашистского комитета.

Около полугода бригада следователей заново просматривала архивы ЕАК, протоколы заседаний и обширную переписку. "Литературные эксперты" исследовали произведения арестованных писателей и поэтов, выискивая антисоветские и националистические высказывания; в своих выводах они осудили "подлую диверсионную деятельность" обвиняемых, "лютых врагов всех советских народов, и особенно русского народа".

"Делу Еврейского антифашистского комитета" намеревались придать всесоюзный характер, и к 1952 году были арестованы более 100 человек. Следователи стремились раскрыть разветвленную "шпионскую" сеть, а потому составили обширный список подозреваемых, многие из которых еще находились на свободе. В этот список попали композитор М. Блантер, писатели В. Гроссман, С. Маршак, И. Эренбург и другие; Рюмин рекомендовал их арестовать, но Сталин не дал на это согласия.

В январе 1952 года возобновились допросы арестованных – по вопроснику, составленному вождем, чтобы доказать их связь с иностранными разведками. Разыскивали какие-либо документы, которые могли бы подтвердить эти связи, но их не оказалось, и единственным обвинением в шпионаже оставались вынужденные признания заключенных, полученные во время пыток и запугивания.

Следователи предложили исключить из состава обвиняемых Зускина, Тальми и Ватенберг-Островскую, которые не имели практически никакого отношения к деятельности ЕАК, однако Рюмин отклонил это предложение.

5 

В марте 1952 года были составлены 42 тома следственных материалов и обвинительное заключение по "делу ЕАК", которое направили Сталину: "Обвиняемые (перечислены фамилии) к моменту создания Еврейского антифашистского комитета являлись врагами советской власти, готовыми при первой же возможности усилить подрывную работу против партии и Советского государства…" – "Главари националистического подполья… превратили эту организацию в центр шпионской и националистической работы, направлявшейся реакционными кругами США…"

Статьи обвинения: "под видом освещения жизни евреев в СССР направляли в США шпионскую информацию о работе промышленности, месторождениях полезных ископаемых, населении, научных открытиях…"; "получили вражеское задание – добиться заселения Крыма евреями…"; пытались "помешать естественному процессу ассимиляции евреев…", а также "укрывал от разоблачения", "засорял профсоюзные кадры", "установил преступную связь", "высказывала клеветнические измышления", "проповедовала в науке космополитизм" и прочее.

На основании этого обвинения министр государственной безопасности рекомендовал приговорить всех обвиняемых к смертной казни, а Л. Штерн назначить 10 лет ссылки "в отдаленный район страны". Политбюро приняло его предложение – смертную казнь для всех, срок ссылки для Штерн сократили до 5 лет.

*** 

И. Эренбург был против переселения евреев в Крым и считал‚ что им следует вернуться из эвакуации в свои дома. П. Маркиш предлагал расселить евреев в Поволжье‚ откуда в начале войны выслали немецкое население, – он называл это актом "величайшей исторической справедливости" после страшных лет Катастрофы.

Для создания еврейской республики в Крыму пришлось бы переселить туда десятки, а то и сотни тысяч евреев, чтобы они занялись сельским хозяйством на засушливых землях. Вряд ли это было осуществимо даже с согласия Кремля, и Л. Каганович сказал: "Евреи в Крым не поедут… Только артисты и поэты могли выдумать такой проект".

Переселение евреев в Крым и щедрая помощь зарубежных евреев вызвали бы рост антисемитизма среди населения страны, страдавшего от разрухи и лишений послевоенных лет. Учитывали ли такую возможность деятели ЕАК, когда составляли письмо на имя вождя?