Тем не менее Сафир ехал обратно во дворец немного подавленный. Армиэль несколько раз взглядывала на него украдкой, но он не замечал этого, погруженный в свои мысли. Наконец, уже у ворот, она спросила его:

— Все в порядке?

Сафир вздрогнул и мгновение рассеянно смотрел на принцессу. В его голове еще звучали крики женщины — слишком реальные для сна.

— Да. Конечно, да, — поспешил он успокоить Армиэль, видя ее обеспокоенное лицо. — Просто задумался.

— Я расстроила тебя?

— Нисколько, — Сафир улыбнулся. — Ты всегда меня только радуешь.

— Ты ведь говоришь это не просто для того, чтобы сделать мне комплимент? — Армиэль подозрительно прищурилась.

— Клянусь! — Сафир торжественно поднял руку.

— Ладно. Но смотри у меня!

Они весело рассмеялись.

— Надеюсь, завтра мы увидимся, — сказал Сафир с поклоном. Он понимал, что они и так непозволительно задержались на прогулке, нарушив этикет, и не смел больше задерживать принцессу. Тем более к ним уже устремилась по дворцовой аллее толпа нянек и воспитательниц, заждавшихся свою подопечную.

— И я, — отозвалась Армиэль, подавая ему руку для поцелуя. Здесь они уже не могли позволить себе объятия.

Сафир взглянул на приближавшихся бонн и поворотил Риамаха, отъезжая в сторону.

— Я люблю тебя! — шепнул он на прощанье.

— Помни, что ты мне обещал! — отозвалась Армиэль.

Сафир свернул в аллею и направился к своему флигелю. Несмотря ни на что, он был счастлив. Хотелось сидеть до утра на крыше и любоваться звездами, но завтра предстояло опять таскаться за послом, так что следовало хорошенько выспаться. Сафир надеялся, что ему приснится Армиэль.

Даршак открыл глаза и увидел только белый свет. Зрение отказывалось воспринимать что-либо еще. Одновременно герцог ощутил тряску и ломоту во всем теле: вначале дали себя знать руки, потом ноги, затем шея и спина. Он попытался шевельнуться, но обнаружил, что связан.

Зрение возвращалось постепенно. Даршак увидел какие-то прутья и через пару минут понял, что находится в клетке, которая куда-то катится с заунывным скрипом. Его руки и ноги стягивала толстая грубая веревка, оружие и доспехи исчезли, а голова гудела так, словно предыдущий день закончился грандиозной попойкой. Однако Даршак помнил, что ничего подобного не было. Его отряд лег спать у речки, выставив часовых, так что застать воинов врасплох было нельзя. Герцог тут же возразил сам себе: судя по тому, в каком положении он сейчас находится, это оказалось очень даже возможным.

— Очнулся? — женский голос раздался совсем рядом.

Герцог повернул голову и увидел всадницу на сером в яблоках коне. Это была та самая женщина, которую он едва не взял в плен.

— Кто ты такая? — спросил он хрипло. Голос отказывался служить ему.

— Тебя это не касается! — отозвалась всадница насмешливо. — Скоро ты отправишься в далекое путешествие.

— Ты имеешь в виду смерть?

— Может быть.

— Сомневаюсь.

— Почему? — женщина зло усмехнулась.

— Вы могли бы убить меня давно, если бы хотели, — Даршак помолчал. — Где мои люди?

— Не твое дело. К тому же они больше не твои.

— Чьи же?

— Мои. А скоро станут рабами. Так же, как ты. Кстати, я уже знаю, кому продам тебя, — всадница подмигнула.

— И горишь желанием рассказать?

— Нет! — женщина скользнула взглядом по рукам Даршака. — Но ты там придешься ко двору. — С этими словами она хлестнула лошадь нагайкой и обогнала повозку.

Герцог осмотрелся. Теперь он мог различить целую вереницу повозок и множество людей, пеших и конных. Они были одеты в кожаные доспехи и вооружены копьями, луками и тулварами. В воздухе качались штандарты с изображениями каких-то существ. Где-то периодически щелкали бичи, раздавались крики и ругань, страшно воняло конским и человеческим потом, навозом и жженым маслом. Повозку немилосердно трясло, и герцог попробовал собрать сено, которым был выстлан пол, в один угол, чтобы устроить себе постель. Связанные руки и ноги существенно осложняли задачу, но в конце концов ему это удалось.

Прислонившись спиной к прутьям, Даршак задумался о том, какие у него шансы исполнить клятву, данную Унгкеру. Получалось, что единственная причина надеяться на то, что еще не все потеряно, состояла в том, что он пока жив. Герцог незаметно попробовал на прочность решетку и почувствовал, что может разорвать путы и сломать прутья, если захочет. Новые руки, подарок бога, делали его сильнее восьми человек, в чем он убедился, когда сокрушал орков во время битвы за Норфорд. Но он решил пока не пытаться бежать, ведь его куда-то везли, и нужно было прежде выяснить, в какую сторону движется караван.