Шрифт:
– Сейчас рванет, - сказал Варанов, но взрыва не последовало. Вместо взрыва этажом ниже раздался ужасающий рев. Омоновцы бросились вниз.
Обнаружилось, что Николай Хининов стоял на коленях возле лифта и пытался зажечь бикфордов шнур. Но залитая кровью зажигалка не срабатывала. Маньяк даже пытался кусать взрывчатку, стучал ею об пол, лишь бы она взорвалась, но у него ничего не выходило. Омоновцы заломили руки преступнику за спину и потащили к выходу.
***
– Держись, майор, - вскричала Марина на последних секундах перед взрывом.
– Теперь мы должны одновременно сделать последний разрез.
– Последний и предпоследний. Ведь это замыкание. Все, режем.
Щелкнули кусачки. Цифры на табло замерли.
Вика по-детски захныкала.
– Я думала, что у меня голова оторвется, - прошептала Марина.
– Уф-ф, - вздохнул Леонов. От напряжения он взмок.
– Сережа, ты просто догадался, что надо резать оба провода?
– Да...
– Леонов в изнеможении распластался на полу возле спасенной девушки.
– Ты хочешь сказать, что не знал?!
– Какая теперь разница, Марина? Мы спасены. Все кончилось, - майор принялся отвязывать Вику. Девушке помогли подняться.
– Кажется, меня ноги не держат...
– с виноватой улыбкой произнесла юная продавщица.
– Ничего, мы тебя поддержим, было бы что держать, - улыбнулся Леонов.
– Ты только успокойся и не дрожи, как хвост у овечки...
На улице в лучах расставленных прожекторов сновали репортеры. Леонов увидел все так же изящно выглядевшую Оксану. Однако журналистка не бросилась к майору, а пыталась добиться хоть нескольких слов от Вики, которую Варанов вел к машине.
– Как вас зовут? Как ваше имя?..
– тараторила тележурналистка.
– Мы не отвечаем на вопросы. Извините, дайте пройти. Разойдитесь вы, черт вас возьми!
– нервничал Варанов.
– Господин Варанов, - наехала Оксана на Игнатия, - верно ли то, что инструктор ОМОНа по взрывному делу и есть установщик неизвлекаемых мин?
– Отвяжись, - отмахнулся Варанов.
– Николай Хининов жив? Говорят, он покончил с собой, так ли это?
Варанов молчал.
***
Марина и Леонов стояли на террасе универмага и дышали свежим прохладным воздухом.
– Что бы я делала без тебя?
– сказала девушка и уткнулась Сергею в грудь.
– Ты просто доверилась своим инстинктам, Марина.
– Можно, я сейчас доверюсь своим инстинктам?
– Доверяйся, - сказал Леонов.
И Марина впилась в него затяжным поцелуем.
Глава 11
Леонов был уверен, что Николай Хининов - сумасшедший, маньяк-взрыватель, для которого работа стала болезнью. Он слишком хорошо помнил, как Хининов с огнем в глазах рассказывал об идее человека-бомбы.
Но врачи из комиссии судебно-медицинской экспертизы, по-видимому, считали иначе. То ли взрывателю удалось обмануть комиссию, то ли нужда была в дармовом труде такого профи, как он. Хининова признали вменяемым и осудили на пятнадцать лет строгого режима.
Передряга, в которой побывали Сергей и Марина, настолько сблизила их, что скорой свадьбе никто в саперном отряде не удивился. А спустя год Марине пришлось покинуть любимую работу - нужно было воспитывать дочку Дашеньку. От грозящего безденежья Леонов сбежал в отдел милиции, хоть и понимал, что работа эта неблагодарная и большой любовью и симпатией у населения не пользуется. Но кормить семью необходимо.
Сергей, действуя по своей старинной, еще в "Святогоре" отработанной методе, заставил уважать себя не только местную пацанву, но и матерых "урок". Известный подольский авторитет Папа Карло уже подумывал о том, как бы пришить нахального мента, но понимал, что вряд ли его братва с таким делом справится. Казалось, жизнь налаживается и бьет ключом. Но, к сожалению, оказалось, что если и бьет, то все по голове...
Началось все с того, что рано утром уборщица самого известного в Подольске казино взялась, по обыкновению, за уборку туалетов - почему-то это были самые "чистые" площади во всем казино и служили "теть Лизе", как ее называли работники заведения, своеобразной разминкой перед основной работой.
В женской половине туалета, небольшой, всего на три кабинки, со стенами облицованными импортной кафельной плиткой с причудливыми узорами она набрала из-под крана воды в ведро, привычно и ловко отжала губку на металлической швабре, а когда подняла глаза, лицо ее вдруг исказилось, она вскрикнула, швабра выскользнула из рук и со звонким лязгом ударилась о гладкий пол.
У крайней кабинки, у окна, прислонившись спиной к батарее отопления, на полу сидела девушка. У нее были выпучены глаза, розоватая пена засохла вокруг приоткрытого рта, руки раскинуты врозь. Но ужаснее всего было лицо девушки. Между синими под перламутровой помадой губами весь в розоватой пене торчал маленький темный комочек. Кому и зачем понадобилось убивать символ казино, было совершенно непонятно!