– Японский бог, - всякий раз говорил он после чиха, поднося к слезящимся глазам мокрый платок.
– Аллергия у меня на эти камни. Как по городу езжу, все нормально, как за город - начинаю течь, чихать, сморкаться...

– Не переживай, - бросил Семенов водителю.
– Это тебе не Вологда.

Водитель опять чихнул.

– Будь здоров!

– Вот прицепилась зараза, - посетовал водитель, снова чихнул и стал жаловаться.

– Ты бы полечился, - посочувствовал Семенов, - есть же сейчас всякие препараты хорошие от аллергии.

– Вообще-то ты прав, - ответил водитель, - но у меня это проходит само по себе, а уж если кумыс начинаю пить, то вообще клево.

– Да, кумыс - хорошая штука, - мечтательно проговорил Леонов.

– Измайлов сейчас забьет, - сказал Семенов, вслушиваясь в радиоприемник.
– Вы бы не болтали, а дали бы дослушать матч.

– Ты что, такой ярый болельщик?
– спросил Леонов.

– Фанат!
– пошутил водитель.

– Да дадите вы мне послушать или нет?!
– взорвался Семенов.
– Я поспорил с другом, что "Локомотив" выиграет.

– Может, еще и об заклад побился?
– спросил Леонов.

– Да. На пять тысяч российских.

– Ну тогда слушай.

Семенов увеличил звук приемника, и стало слышно, как комментатор затараторил:

– Измайлов получает пас, передает Маминову, тот играет с ним в стену, мяч снова у Измайлова, удар! Еще удар! Го-ол!

– Я же говорил, что забьет!
– воскликнул Семенов, обращаясь к Леонову.

– Сколько зарабатывают нынешние футболисты?
– поинтересовался водитель.

– Да уж не мало, - сказал Леонов.
– Побольше нашего.

В это время комментатор сообщил:

– Нет, кажется, гол не будет засчитан. Судья на линии фиксирует положение вне игры...

– Черт!
– воскликнул Семенов, схватился за голову и стал с напряжением слушать дальше.

Спустя минуту радиоприемник затрещал так, что нельзя было разобрать ни одного слова.

– Что за чертовщина!
– вскричал Семенов, орудуя ручкой настройки.

– Помехи, - сказал водитель.
– Видно, где-то поблизости линия высоковольтных передач...

– Так уж и линия, - сказал Леонов, указывая рукой на большую радарную установку, замаячившую на горизонте.
– Похоже, это станция дальней космической связи.

– Боже!
– вскричал снова Семенов.
– Неужели она делает такие помехи? На самом интересном месте...

– Постой, ты попробуй поискать на других волнах, - подсказал Леонов, - у радаров всегда фиксированная частота.

Семенов покрутил ручку настройки, и из динамика полилась заунывная таджикская мелодия.

– Вот видишь, - сказал водитель Семенову, - таджикам радар не мешает петь.

– Почему этого выродка не взяли где-нибудь в Прибалтике?
– посетовал Семенов.
– Там никаких помех не было бы. Там все прежние советские радары взорвали к чертям собачьим...

Машина выехала на плато, покрытое чахлой растительностью, вдали показались некие строения. Семенов успокоился и уже подпевал в такт таджикской мелодии. Казалось, его уже не интересуют результаты футбольного матча.

Вскоре внедорожник въехал на центральную улицу города, обсаженную садовыми деревьями.

По тротуарам, оглядываясь на автомашину, прогуливалась разношерстная публика, в основном таджики, но попадались и русские.

– Смотри какая, - бросил Семенов водителю, указывая глазами на стройную девушку в цветастом халате.

– Не отвлекай водителя во время езды, - сказал Леонов.
– Неизвестно, как строго тут соблюдают правила дорожного движения, надо быть настороже.

***

Когда российские следователи вошли в здание управления милиции города Эсанбоя, чумазый мальчонка в байковых штанах с громким криком помчался по коридору. Из его таджикских слов россияне разобрали лишь аббревиатуру "кэгэбэ"...

– Видишь, как нас здесь встречают, - бросил на ходу Семенов.

Они представились начальству и выложили на стол командировочное предписание.

– Мы давно вас ждем, - обрадовался таджикский блюститель порядка в чине подполковника милиции.
– Сейчас мы оформим сопроводительные документы. Эй, Ахтыр, приведи из третьей камеры арестованного.

– Аслама?
– последовал вопрос из приемной.

– Асламбекова, Асламбекова...
– уточнил подполковник.

Когда в кабинет ввели подследственного, Леонов сидел на предложенном ему стуле возле двери и, повернув голову, встретился с арестантом взглядом. Невысокий, давно небритый мужчина в наручниках и с забинтованной головой смотрел нахально и злобно. Леонову показалось, что он где-то видел этого Аслама, как его назвал таджик-милиционер. Взгляд у преступника был тяжелым. Вдобавок смотрел он исподлобья, и это не обещало ничего хорошего.