Чижевский: «Да травля идет не для приятного времяпрепровождения, а за злато!…».

Циолковский: «Живи я в средние века – уже давно поджарили бы на костре… Несдобровать и Цандеру. Уж слишком он рвется вперед!» [370] .

Александр Леонидович Чижевский прожил великую жизнь, которую отдал всю служению науке и Отечеству. Его вклад в науку огромен, энциклопедичен, универсален. Его творчество – часть той ноосферной революции в системе глобального научного мировоззрения, идущей из России, которую в 1990-х гг. назвали Вернадскианской.

Творчество А.Л. Чижевского – это весомая часть ноосферного прорыва России в ее будущее в XXI в., которое началось с русского космизма и работ В.И. Вернадского, стоящего у истоков этого прорыва.

8. Чижевский как ноосферно-космический философ

8.1. Философско-мыслительная субстанция научного синтеза А.Л. Чижевского – субстанция русского космизма и ноосферизма

Философско-мыслительная субстанция, скрепляющая синтетическую научную картину мира, – обязательный атрибут любого крупного научного синтеза. Он, собственно говоря, без этой субстанции и немыслим. Причем если речь идет о синтезе наук, затрагивающем и естественно-научный, и гуманитарный блоки знаний, а вернее все пять макроблоков единого корпуса научных знаний – естествознание, человекознание, обществознание, технознание и метазнание (именно такой синтез провел в своем творчестве А.Л. Чижевский), – философско-мыслительной субстанцией обязательно становится космическая философия.

Русский космизм как феномен и определенное измерение русской культуры и философии, по нашему мнению [372] , корнями уходит далеко в глубину прошлого, отражая важное измерение русского, проторусского и прото-восточно-славянского (в целом российского цивилизационного) архетипа, – измерение общинное, соборное, макрохронотопическое, северное, связанное с суровыми условиями воспроизводства жизни на территории Российской Евразии, требующими космической духовности, терпения, физической выносливости, всеохватного мировоззрения, философии любви, добра, взаимопомощи, холистического мышления.

Это все есть в русском космизме, одним из ярчайших представителей которого стал А.Л. Чижевский. В его творчестве русский космизм нашел свое концентрированное выражение, но выражение особое – солнцеликое. Эта гелиокосмическая доминанта связывает Чижевского с глубинными корнями русского космизма, восходящими к солнцепоклонничеству древних ариев.

Ноосферизм в XXI в., который автор определяет как новую научно-мировоззренческую систему, новую идеологию в XXI в., ориентированную на реализацию императива выживаемости в виде управляемой социоприродной эволюции на базе общественного интеллекта и образовательного общества, – императива выхода из первой фазы глобальной экологической катастрофы, и одновременно как эпоху ноосферы будущего, эпоху ноосферного экологического, духовного социализма, – вытекает из Вернадскианской революции, предстает прямым преемником Эпохи Русского Возрождения, опираясь на ее потенциал.

Он является своеобразным итогом Вернадскианского цикла этой Эпохи в ХХ в. – и научное наследие А.Л. Чижевского, его гелиокосмизм, лежащий в основе гелио– и космобиологии, его гелиокосмологический взгляд на цикличность как в «живом веществе» биосферы, так и в «монолите живого вещества» человечества, входит в этот своеобразный итог.

Если принять стадиализацию в становлении ноосферы будущего в изложении А.Д. Урсула [373] «инфоноосфера → эконоосфера → космоноосфера → …» (хотя, по нашему мнению, она и спорная), то работы Чижевского есть вклад в становление космоноосферы. Об этом свидетельствует и «Меморандум Вернадского – Чижевского» – «Космический меморандум организованности живого мироздания», как его назвали исследователи И.Ф. Малов и В.А. Фролов.

8.2. Космический витализм

Определение А.Л. Чижевского как ноосферно-космического философа выражает стержневую линию его философско-мыслительной субстанции, пронизывающей все его творчество.

В 1943 г., в заключении, в Челябинске философ-поэт Чижевский написал «Гимн Солнцу (Египетский памятник XV в. до н.э.)» [374] , мысленно реконструируя молитву древнего египетского священнослужителя, поклоняющегося Атону – Богу-Солнцу. В этом своеобразном, иносказательном произведении звучит нота света, лучистости, оптимизма.