Борьба…

Наиболее распространенная жалоба новорожденных состояла в том, что их отделяют от матерей.

Анита

Свет, яркий свет. И человек в маске и смешной шляпе. На нем перчатки, на ощупь они смешные.

Свет слишком яркий для моих глаз. Я двигаю руками. А теперь мои ноги снаружи и я плачу.

Они протягивают меня какой-то женщине. Холодно.

Все окружающее такое новое и это пугает. Я не могу слышать мою маму. Я не могу чувствовать мою маму; это пугает.

Затем я почувствовала мою маму. Не так, как раньше, но это была она — только на секунду. И они унесли меня.

Меня принесли в комнату и положили. Свет был очень, очень яркий. Они почистили меня, вытерли.

…Затем они положили меня на что-то вроде кровати.

Перед тем, как они положили меня на весы, было действительно холодно. Я плакала, но они не обращали внимания. Они делали свою работу…

Я была в заблуждении насчет того, что происходит! Я думала, что они нехорошие. Я хотела к моей маме. Я не могу видеть ее.

Они оставили меня одну…

Тереза

Кто-то увозит ее (маму). Я не понимаю, почему они это делают, я чувствую, что остаюсь совсем одна с ними в большой комнате.

Она ушла. Они забрали ее. Это безумие! Кажется, это так глупо. Я не понимаю, почему она не могла остаться…

Следующие очевидцы, Линн и Эмилия, жалуются на уколы иглами и глазные капли.

Линн

Акушерка в белой шляпе входит, поднимает меня и возвращает меня обратно. Она несет меня к столу и разворачивает одеяло. О, это приятно!

Затем она моет меня. Это немного холодно.

Иголка причиняет боль. Она протирает меня спиртом и вкалывает иголку мне в попу.

Она улыбается и беседует, очень быстро и умело. Она меняет подкладки и снова заворачивает меня в одеяло. Мне это не нравится. Это должно было произойти. Она поднимает меня и снова уносит.

Эмилия

По-моему, здесь так холодно, и моя голова все еще болит. Они смеются, потому что я плачу.

И голос моей мамы восклицает. Она говорит, что хотела девочку.

Она хочет увидеть меня… Она видит родимое пятно на моей ноге и говорит: "Все правильно, она моя; у нее на ноге моя отметина!"

За редким исключением, малыши чувствовали себя несчастными и одинокими, когда их помещали в детскую комнату. Один ребенок говорил: "Вокруг не было никого, кому бы я был нужен. Я чувствовал себя покинутым". Другие сбиты с толку, поставлены в тупик, им скучно или они даже в ярости. Горе является преобладающей эмоцией. Она заразительна, и другие малыши часто вопят в один голос, хором!

Малыши жалуются, что их туго заворачивают, хотя они хотят двигаться, насильно кладут на спину, хотя они хотят лежать на животе, их заставляют ждать кормления, тогда как они уже проголодались.

У них начинаются головные боли, боли в ушах, ножки становятся холодными, появляются зависть, гнев или депрессия. Некоторые спасаются от жестокой реальности грезами наяву. Сандра, уставшая от "штормового моря" в течение девяти месяцев, хочет дать понять акушеркам, через что она прошла, но, к сожалению, не может привлечь их внимание.

Для Хелен маленький детский город был райским местом благодаря счастливой медсестре — поющей, воркующей и любящей няньке. Зимний снегопад помешал ее матери уехать домой на отдаленную ферму, и поэтому Хелен имела удовольствие провести несколько недель в этом особом окружении.

У Хелен поющая няня

Вот комната, и в ней няня. На ней бело-голубое платье и большая шляпа с крылышками, выступающими по сторонам.

Это детская сестра. Она то напевает, то воркует про себя. Она любит детей. Здесь только два других малыша и много пустых люлек.

Здесь удобно. Я здесь недавно, но кажется, что я принадлежу этому месту. Она к нам очень добра.

Я ей нравлюсь. Я здоровая, сильная малышка. Я больше, чем другие, и за мной легче ухаживать.

Я все смотрю на няню. Она так счастлива все это время! Я могу сказать, что она действительно любит нас. Она делает все: содержит нас в чистоте, кормит нас.

Приятно, когда она тебя держит, мягко и тепло. Кормление для нее — не обычная работа, а удовольствие. Она разговаривает с нами и напевает. Никогда не торопится. Как будто мы принадлежим ей.