Лаборатория Франкенштейна была расположена на одном из двух поземных этажей. И эта лаборатория...

– Ох-ре-неть, - по слогам произнесла я. Мучительно захотелось побиться об стену.

– Карада?
– недоуменно посмотрел на меня директор.

– Я с вами сотрудничаю неделю, - хрипло произнесла я.
– И еще ни разу не была тут...

Лаборатория была просто отличная. Оборудование лучше было только на Атлантисе, но и цивилизация, оставившая тот город людям, опережала последних на тысячелетия. Тут можно даже модификации проводит! А я... Блин. Блин-блин-блин. Я о ней просто не знала.

Взгляд коллеги преобразился.

– Специальность?

– Генетик, биоинженер.

Обмениваемся совершенно одинаковыми ухмылками, от которых эмычей бросает в дрожь. Сработаемся, я уверена.

– Итак, - ученый уселся в кресло на колесиках. Обожаю такие! На них так прикольно ездить по лаборатории...
– Прежде чем мы начнем, надо прояснить несколько вопросов. М-24, как развиваются твои способности?

– Они словно... постепенно усиливаются, - немного помедлив, произнес здоровяк.
– С каждым днем зона эмпатии все больше. Сейчас радиус моей способности примерно в сто метров, еще недавно он был меньше. Однако сегодня ночью, когда вы убивали Мэри, я чувствовал за пределами этого радиуса... что-то. До контакта с Карадой никакой эмпатии в помине не было.

– А точность?
– поинтересовалась я.
– Оттенки эмоций, их соотношение? Ты пробовал проецировать свои эмоции на окружающих?

– Нет, - помотал головой он.
– И на второе тоже нет.

– Ясно...
– потерла я переносицу. Потенциальный сенсор! Эмпаты, как и сенсоры, делятся на две категории. Первая может распознавать тончайшие оттенки эмоций или находить маскирующегося врага, вторая же работает на дальность. Лично я когда-то являлась менталистом первой категории, потом же, с ростом моей силы, недостаток исчез. Вообще, этот недостаток имеет свойство исчезать по достижению определенного уровня силы.
– Итак, ты потенциально эмпат-поисковик, никак не дипломат. Если я, к примеру, с самого начала могла нанести точечный удар с легкостью, то ты будешь скорее бить по площади. Если обеспечить тебя необходимыми условиями, дать время и знания, ты сможешь найти любого человека в любой точке земного шара.

Двадцать четвертый сглотнул.

– И такое возможно?

– Тут в чем дело, - присела я на край стола.
– Пока что я не буду говорить о телепатии, нам хватит для обсуждения эмпатии и сенсорики. Знаешь, практически все, у кого есть подобная предрасположенность, делятся на два типа: кто-то лучше работает с поиском или эмпатией на расстоянии, кто-то вблизи, но на более глубоком уровне. Мой предел эмпатической сенсорики сейчас всего в десять километров, хотя когда-то он достигал сотни... Кхем, умолчим. Так вот, это различение очень редко идет как предрасположенность, большинство могут сами выбирать себе специализацию. Тебе же, извини, этого не дано.

– Ну, это не так уж и важно, - после недолгих раздумий пожал плечами он.
– В таком случае, мне остается координация действий в случае столкновения, верно?

– Верно, - прищелкнула я пальцами. Франкенштейн, внимательно наблюдавший за нашей беседой, только кивнул своим мыслям.
– Не знаю, есть ли у тебя предрасположенность к телепатии, но даже если ее нет, у тебя может быть иное оружие. Знаешь... Иллюзии и менталистика - очень близкие области. Не всякий иллюзионист имеет способности к менталистике, но любой менталист способен создавать иллюзии после соответствующего обучения. И там, где я прикрываю иллюзиями свое присутствие или заманиваю противника в ловушку, у тебя будет возможность скрыть иллюзией местность или погрузить в сон весь город.

– Мы отклонились от темы, - одернул меня блондин.
– М-21, а ты? Я видел твою первую трансформацию. Ты сказал, что она изменилась... Можешь показать?

Двадцать первый пожал плечами, поднял руку, как-то странно напряг ее - и кисть скрылась под серебристой шерстью, а крайние фаланги пальцев украсились когтями. Хм, я никогда раньше такого не видела, разве что при частичном преображении у высших вервольфов... Додумать помешал истерический смех Франкенштейна. Он смеялся, запрокинув голову назад, как безумный.

– Везет мне на редкости, - отсмеявшись, покачал головой он.
– Сначала улучшенные люди, затем оборотень...

Оборотень? Точно, он же упоминал. Осталось только усмехнуться - и впрямь, повезло.

– Оборотень?
– неверяще переспросил седовласый.
– Но...

– Не воспринимай так буквально, - вздохнул блондин.
– Вероятней всего, в твоей модификации использовались какие-либо пересаженные органы оборотня...

– Или же, - перебив директора, продолжила я, - ты являешься генетическим конструктом...

– Поясни, - голос коллеги был требовательным. Тут что, не знают? Ох...

– Я уже говорила, что ранее я вела исследования с одним... человеком, - осторожно начала подбирать слова я.
– Еще тогда, он с помощью своих целительских способностей, научился выращивать искусственные тела, которые сейчас называются клонами. На основе этих исследований мы сделали открытие, создавая заранее модифицированные искусственные тела. Первые опыты позволяли создавать клонов из генетических образцов двух людей, фактически получая их потомка, но позднее мы просто научились задавать нужные параметры тела. Тогда мы называли это проектом "Полукровка", позднее же, когда наука достаточно развилась, я стала называть это генетическим конструктом.