Два дня спустя они встретили еще десятерых, и скова Домино вынесла смертный приговор. Когда она наблюдала за массовым погребением, к ней подъехал изящный человек на легкой верховой лошади. Он натянул поводья, остановился, и Домино на секунду охватило желание проигнорировать его. Потом она со вздохом напомнила себе о своих обязанностях и сделала ему знак приблизиться.

— Привет, Пиггон, — сказала она, пытаясь говорить вежливо. — Прекрасный день для казни, как ты считаешь?

— Генерал, — ответил он, не отвечая на ее попытку пошутить. — Я готовлюсь послать магическое сообщение принцу Рэнго, и я задаю себе вопрос, как мне объяснить наше медленное продвижение к Озерам?

Домино внимательно посмотрела на маленького рыжеволосого, с козлиной бородкой колдунца, не в первый раз удивляясь, как он ухитряется ездить верхом в длинной юбке.

— Не понимаю твоего вопроса, Пиггон, — ответила она тем негромким стальным голосом, звуки которого заставляли самых храбрых из ее людей усомниться в своей силе воли. — Что особенного тебе нужно объяснять?

— Ну, — ответил он, разворачивая карту уверенным взмахом руки в широком рукаве, — по моим оценкам, мы движемся очень медленно. Эта возня с бандитами еще больше нас задерживает. Полагаю, мы отстали от графика, и я желал бы знать, как мне объяснить причину этого принцу.

— А что нужно объяснять? — снова спросила Домино так же тихо. — Насколько я понимаю, твое дело — посылать отчеты. Так посылай, но ни на минуту не воображай, что это дает тебе право требовать от меня объяснений.

Злюка топнул копытом, и зеленые алмазные искры света рассыпались по мху. Пиггон на мгновение заколебался, словно желая возразить, затем пришпорил своего коня и ускакал обратно в лагерь.

Домино немного подождала, пытаясь подавить в себе гнев, затем последовала за ним, но этот эпизод не давал ей покоя, и в ту ночь она ворочалась с боку на бок и в конце концов толкнула локтем Джорда, который уже почти уснул.

— Мне не нравится Пиггон, — заявила она. Полусонный Джорд приподнялся на локте:

— Почему?

Домино теребила уголок подушки.

— Он так высокомерен — пытается отдавать приказания мне! И мне не нравится его имя.

— Его имя? — Джорд улыбнулся. — Пиггон — да, некрасивое имя. На этот счет у меня есть теория, Домино.

— Что?

— Ты можешь себе представить, чтобы мать назвала своего сына Пиггоном?

Домино отрицательно покачала головой. — Я тоже. Следовательно, «Пиггон» — это, должно быть, прозвище, и хотя большинство прозвищ придумывают те, кто ровня тебе, но только те, кто стоит выше, могут заставить тебя его сохранить. Правильно?

— Как Доминик вместо Домино? — спросила она, и ее низкий голос внезапно охрип. — Да, знаю. Продолжай.

— Ну, единственная группа, которая удовлетворяет обоим критериям, — это чародеи. Принц Рэнго уверял нас, что Пиггон — мономаг, колдунец, обученный только одному-единственному трюку, поэтому он в некотором роде чародей-неудачник. — Джорд пожал плечами. — Так что он получил некрасивое имя и еще кучу проблем. Должно быть, мономаги во многом похожи на критиков и обозревателей — они не могут сами добиться успеха, поэтому ошиваются вокруг какого-нибудь дела и учат остальных, как работать правильно.

— Бедный поэт. — Домино рассмеялась и запустила пальцы в курчавые волосы на его груди. — У тебя такой странный взгляд на вещи. Я буду более терпеливой к Пиггону, если только он не начнет учить меня командовать моей ротой.

— Хорошо. А сейчас, — сказал он, протягивая руку и гася свечу, — я тут приберег для тебя один сонет.

— Я не слишком-то хороший критик, — прошептала она, притягивая его к себе.

— Это хорошо.

На следующее утро, когда Домино ждала, пока Сет принесет ей свежезаваренный чай, из палатки медленно выбрался Джорд, одетый только в длинную тунику.

— Собираетесь произвести смотр своим войскам, генерал? — зевая произнес он.

— Да, — ответила она, со смущением осознав контраст между его теплым после постели полунагим телом и своим, затянутым в жесткий мундир.

— Теперь дела будут отнимать у тебя больше времени, — заметил Джорд, принимая из рук Сета чай и свои штаны.

— Почему это? — спросила она.

— Компания, тянущаяся вслед за ротой, разрослась, — ответил он. — Интересно, откуда они берутся?