– Нет, я главный врач-резидент. Меня зовут Дипак.

– А где ваш ординатор?

Дипак посмотрел гостю в глаза и промолчал.

– Понятно. У него нет желания возиться. Лучше поспать подольше. А вы с ним вообще видитесь?

Рональдо фыркнул и повернул ручку своего аппарата, изображая отсутствие интереса. Гость посмотрел на Рональдо, как бы желая откусить тому голову, но в последнюю секунду, вероятно, вспомнил, что он не у себя в операционной, и взял себя в руки.

– И сколько всего шунтов Шрока вы на данный момент сделали, Дипак?

– Это будет шестой.

– В самом деле? И за какой период времени?

– За два года, что я здесь… К сожалению, к нам поступает масса больных с травмами.

– Да, к сожалению… И к счастью для нас. Мы благодарны… И все-таки… шесть Шроков, говорите? Примечательно. Каковы были результаты?

– Один больной умер, правда, после операции прошла неделя. Он ходил, ел. Видимо, эмболия легочной артерии.

– А вскрытие делали?

– Частично. Родственники разрешили только чревосечение. С полой веной все было нормально. Мы сделали фотографии.

– А прочие больные?

– Второй, третий и пятый живы-здоровы, прошло шесть месяцев после операции. Четвертый умер на столе, я не успел толком ничего сделать. Только сердце раскрыл.

– Но вы его включили в список?

– А как же иначе. Ведь планировалась именно эта операция.

– Молодец. Большинство хирургов не включило бы этот случай в статистику. А шестой?

– Он перед вами.

– Чудесно. Куда лучше, чем у меня. Я сделал четыре шунта Шрока. Это за шесть лет. Все умерли. Двое на столе, двое сразу после операции. Травмы были не у всех. У двоих хирург удалял разросшийся рак и повредил полую вену. Вам надо изложить ваш опыт, написать статью.

Дипак откашлялся.

– Со всем уважением, сэр. Надо. Только никто не опубликует отчет из Госпиталя Богоматери…

– Ерунда. Как ваше полное имя?

– Дипак Джесудасс, сэр. А это мой интерн…

– Вот что. Опишите этот случай, добавьте в серию и покажите мне. Если все будет толково, вас опубликуют. Я направлю материал редактору «Американского хирургического журнала». Вместе с вами отслежу самочувствие пациента. Я к вашим услугам. Вам стоит только обратиться. Удачи. Кстати, меня зовут…

– Я знаю, кто вы, сэр. Благодарю.

Гость, наверное, уже уходил, когда Дипак вновь подал голос:

– Сэр? Если уж вы… Да ладно, неважно.

– Что такое? Я вместе с органом для пересадки уже должен находиться в воздухе. Остановился на минутку, чтобы выразить восхищение вашей работой.

– Если бы вы показали нам, как пересаживать печень… мы бы начали операцию без вас, чтобы сэкономить время.

Обернуться я не мог, поскольку держал ретрактор.

– Я никому не доверяю эту операцию, – произнес голос, – поэтому делаю ее сам от начала до конца. Моим врачам-резидентам недостает умения. Толковые ребята, но у них нет того объема работы, который имеется здесь.

– У нас есть опыт. Но нас закрывают.

– Что? Впрочем, слухи ходят. Я слышал, Попей… Это правда?

Дипак молча кивнул.

– У вас пятый год резидентуры?

– Седьмой. Восьмой. Десятый. Смотря откуда считать, сэр. – Про стажировку в Англии Дипак не упомянул.

Только гость и так все понял.

– У вас легкий шотландский акцент. Вы были в Шотландии? Свой F. R. C. S. там получали?

– Да.

– Глазго?

– Эдинбург. Я работал в Файфе. В общем, в тех местах. Воцарилась полная тишина. Человек у меня за спиной не

шевелился. Похоже, обдумывал что-то.

– Чем намерены заняться, если вас закроют?

– Продолжу работу. Скорее всего, здесь. Я люблю хирургию…

Молчание длилось вечность. Наконец голос произнес:

– Дипак Джесудасс, правильно? Повидайтесь со мной в Бостоне, доктор Джесудасс. Расходы на поездку мы оплатим. Посетите мою лабораторию с собаками. Мы найдем вам работенку. Пожалуй, вы сможете оперировать для меня. Приедете, поговорим подробно. Мне надо бежать. Успехов в работе, Дипак.

Дверь за ним закрылась.

Мы работали в молчании. Только Дипак пробормотал:

– Он слышал мое имя всего раз… и сумел повторить. Он тщательно и рационально заканчивал операцию в том

же стиле, что и начал ее. Попросил пенный гель у сестры.

– Сколько лет здесь работаю, ни одна живая душа не могла запомнить с первого раза, как меня зовут. Никого это не волновало. В нас обычно видят типажи, а не личности.

Плечи у него распрямились, глаза блестели. Никогда его таким не видел. Я был рад за Дипака и гордился им.